Кологривский морок

“Конечно, вы не из Парижа. Вы приехали из Кологрива навестить свою покойную бабушку”, – сказал Остап Бендер, как вы помните, чтобы спасительно подчеркнуть провинциальную отсталость Кисы Воробьянинова.

Да что там Париж? В парижах-то вся просвещенная публика уж бывала – и шабли хлестали ведрами, и мисками улиток ели, и нарядов тамошних покупали, и на башню стальную глазели. А вот старинный Кологрив хрен кто на карте покажет!

А он стоит в чудесном краю, который откуда не глянь – настоящий край и есть. Город-сиротка на отдаленной окраине Костромской области, к которой примыкают своими дремучими лесами Вологодская, Кировская и Нижегородские губернии. Вот там, в мерянской костромской синеглазой тайге, в редеющем хороводе мертвых деревень и стоит этот “град Китеж наоборот”. Наоборот потому, что если бы утоп – легенды бы сложили и туристов возили. А раз не утоп – то Зажопинск и дыра, куда черемисы-то с набегами редко заглядывали – страшно им было. Железная дорога тоже обошла Кологрив, хоть там уже и вокзал готовый был. И прогресс оттуда сбежал, хоть люди живут там умные и добрые. Так и застыл Кологрив в каком-то безвременьи.

Так и остался городок-сиротка один в той тайге с сундуком своих сказок и легенд. Если не считать, конечно, светлоглазое население, мерянских богов и снежного человека.

Идея посмотреть, над каким городком так глумился Остап Бендер, подогревалась отпуском и, наконец, выстрелила От Нижнего Новгорода до Кологрива около 500 км не самой лучшей дороги. Но мы гостили в Кикнурском районе Кировской области и поехали оттуда, сократив себе путь всего на какую-то сотню километров и усложнив маршрут посещением Княжей пустыни – остаткам монастыря среди глухой тайги на месте древнего мерянского капища.

Кстати, решение о посещении пустыни далось непросто. Ради этой горы посреди тайги пришлось пожертвовать посещением кологривских музеев – оказаться в глухом лесу в сумерках нам как-то не очень улыбалось А не посетить Княжью пустынь или, как еще говорят Княжью гору – непростительная ошибка в тех краях. Уж очень место знаменательное, до сих пор привлекающее редких паломников, набравшихся смелости добраться до той глуши.

Итак, мы выдвинулись.

Первое, что морочит в древней кологривской земле – это карты. Любые – бумажные и электронные. Выбросьте их, они не скажут вам правды Единственно правильный навигатор в тех краях – местное население. А оно советует не верить, что от Кологрива до Княжьей горы 20 км. Та дорога давно разбита лесовозами, и потому необходимо сделать крюк по битому асфальту и грунтовкам через Георгиевское, село Николу и лесозаготовительный пункт Советский, откуда до горы останется всего 8 км тайги.

Георгиевское – райцентр и почти ровесник нашего родного Нижнего Новгорода – первое упоминание о нем в летописях датируется далеким 1242 годом. Правда, этой боевой крепости не было суждено вырасти до мегаполиса – Георгиевское застряло в прошлом. Эти фотки – из центра.

Полупустые магазинчики с убогим ассортиментом и трехлитровой банкой на прилавке – сбор денег на восстановление храма, который у них весьма сильно разрушен. В поисках поворота на село Никола спрашиваем дорогу у бойкой пенсионерки и тут же получаем ее в попутчики – ей как раз туда. Трясемся 16 км по разбитому асфальту через полуживые деревни. Например, Зяблиха еще обозначена и на картах, и дорожными знаками – но по факту там никого нет.

Село Никола – большое и весьма оживленное. В центре стоит храм – разумеется, Николая Угодника.

Раньше село принадлежало графской ветви Толстых. Краеведы даже раскопали сведения, что именно тут был рожден известный силач и бретер Федор Иванович Толстой (1782 – 1846), прозванный за предпринятое путешествие в Америку “Американцем”. А под церковью, мол, был заложен склеп, где в последствии захоронены останки графа Толстого, который к тому же приходился двоюродным дедом писателю Льву Николаевичу Толстому. Судя, по портрету из музея, герой – красавчик!

Впрочем, семья вообще славилась красавчиками и красавицами. Например, на этом известном портрете Марии Лопухиной кисти Боровиковского – сестра нашего Толстого.

Ну а судя по жизнеописанию Толстой был отчаянно-сумасшедшим чуваком! Судите сами!

Выросший в многодетной и небогатой семье, Толстой предпочел военную карьеру и попал в Преображенский полк, где отличился физической силой, диким характером, страстью к карточной игре и женщинам, и, понятное дело, дуэлями. В жизнеописании говорится об одиннадцати погибших соперниках! Собственно, спасаясь от неприятностей, Толстой оказался в кругосветном путешествии в качестве члена экипажа шлюпа “Надежда” под командованием капитана Крузенштерна. Плавание не исправило Толстого – он изводил капитана шутками над судовым священником, а вскоре обзавелся живым орангутангом, который тоже не отличался образцовым поведением. Итог был печален – Крузенштерн высадил Толстого вместе с обезьяной на Камчатке. Граф не был сильно огорчен – по дороге до столицы он успел пожить у сибирских туземцев, которые покрыли его тело татуировками. Таким он и явился в столицы прямиком под арест. Впрочем, потом Толстой успел славно повоевать, подружить с поэтами, включая Пушкина, и даже женился на цыганке, которая родила ему двенадцать детей. Из них до взрослых лет дожила только одна дочь Прасковья. Толстой верил, что одиннадцать умерших детей – это небесная кара за одиннадцать человек, убитых на дуэлях.

Некоторые местные краеведы утверждают, что Толстой “Американец” и похоронен в Никольском склепе под храмом. Официальная история отрицает эту версию – герой и родился, и умер в Москве, хотя именно такого яркого и бешеного персонажа так не хватает размеренной кологривской жизни.

В Николе мы высадили нашу попутчицу, и она показала нам дорогу на поселок лесозаготовителей Советский, махнув рукой в лесную даль и сказав: “Все время прямо”.

Все время прямо не получилось – дорога из отсыпанного грейдера, местами поверх деревянных гатей, иногда все же петляла. На бумажной карте – вокруг на десятки и сотни километров – сплошная тайга и не души, если не считать зайцев, лисицы, соколов и одного охотника, попавшегося нам по пути.

Иногда дорога проходила через брошенные деревни.

Наконец, через 30 км появился поселок лесозаготовителей Советский.

Местный житель, копающий что-то в огороде, сказал, что на Княжую гору дорога точно есть – только надо преодолеть брод через Княжую реку. Что мы и сделали.

Автомобильный мост, сделанный из дерева, в Советском снесло, а старый просто давно разрушен.

Еще раз прощально посмотрели на Советский поселок перед тем, как углубиться в тайгу еще на 8 км.

Почти сразу же встретили на пути дамбу, которая обваливается. Когда она окончательно обвалится – дорога будет непроезжаема.

Мы ее спокойно переехали

Дорога петляла по лесу, пересекая глиняные подъемы и спуски, подтопленные гати и мостики. К слову – нам повезло, что сезон не дождливый. После затяжных ливней экспедициям в одну машину там нечего делать – тайга утопит в глине и не отпустит. Впрочем, многие паломники и так бросают машины в Советском и идут пешком.

Наконец, нам стали попадаться среди леса остовы старых обвалившихся домов – печальнейшее зрелище. В этом месте кажется, что люди покинули место практически одномоментно, и вообще довлеет какое-то ощущение беды и тревоги. Ты посреди тайги, люди тут все бросили, бежать-бежать, не останавливаться, не оглядываться… Но потом открывается поляна с цветущими липами, и этот морок спадает в момент!

И тут же видны руины каменного храма, около которого какой-то энтузиаст поставил сруб.

Все, мы приехали! Княжья гора на самом деле не является настоящей горой. Это высокая точка над речной долиной, отрезанная со всех сторон резкими спусками и оврагами. Сейчас склоны поросли лесом, но если бы ели и сосны расступились – вид бы поразил вас! Море, океан тайги! Костромской ли, вологодской ли уже – глаз не понимает и не различает.

И по всей поляне встречаются рыжие садовые лилии, словно кто-то нес охапку и растерял.

Ну а теперь настало время рассказать об этом необычайном месте.

Местные краеведы утверждают, что именно тут, на Княжей горе было мерянское святилище. По их информации это место чтилось населением еще до строительства монастыря, туда ходили молиться, разговаривать с духами и приносить жертву. Я не специалист в таких вопросах, но из тех мест, которые я видела и которые обозначались как капища, Княжья гора вполне вписывается. Уединенное высокое место, видовая точка, большое количество источников, бьющих из склонов горы. Ну и наконец, то странное впечатление, которое оставляет это место.

Представьте, что вы долго ехали, вы устали, вас искусали комары, может даже от солнца и гула машины болит голова – а там все это или забылось, или ушло. И ходишь по поляне как-то разом посвежевшим, и думаешь – “А чо голова-то не болит? Ха, прошла!” Вот такое странное местечко. Кстати, воспринимаешь его светлым и добрым, там нет паники, как на въезде, где что-то словно пугает и отговаривает ехать дальше.

Дальнейшая история капища очень похожа на судьбу некоторых священных природных мест – тут основали монастырь. Правда, история не говорит, что это было сделано нарочно. Сохранилось предание, что основателем монастыря был кологривский помещик Фома Данилович Цезырев из селения Урма. Охотившись на берегу Княжей реки, Цезырев увидел икону Успения Божией Матери на одной из лип, находившихся на горе, и по молитве получил исцеление от болезни в ногах. Это настолько потрясло его, что помещик принял монашество под именем Иезекиль и в 1719 году построил здесь деревянный храм, а позже основал монастырь. Обитель просуществовал недолго – уже в 1762 году после смерти основателя монастырь был покинут братией и упразднен, а храм стал приходским. Правда, люди остались жить на том месте. И каменная церковь Успения Пресвятой Богородицы была построена уже в 1842 году на средства Анастасии Степановны Никулиной (потомка Цизаревых). Да и паломники еще долго ходили в это место для молитв и за водой. Многие во искупление грехов тащили в гору ведра воды или камни. А от зубной боли исцелялись от местный лип, которые реально сгрызли – сейчас этих деревьев уже нет, но кусок, говорят, хранится в кологривском музее.

После революции еще долго жила в поселке старушка, ведущая монашеский образ жизни и не имевшая возможности покинуть поселок. Остались воспоминания о том, как пришибли ее поленом ради шутки местные пролетарии.

В советские годы в поселок были свезены крымские татары, которых заставили валить лес. Храмы приспособили под разные нужды местного поселка лесозаготовителей – там был дом культуры, столовая, пекарня, библиотека, кинозал. Не смущало, что деревянный храм стоит на кладбище, где вперемешку и старинные, и современные могилы – некоторые до сих пор завещают похоронить их на горе. А вот остатки этих храмов можно увидеть и сегодня. Каменный сохранился лучше.

Деревянная церковь перестраивалась в 19 веке, но сейчас уже практически упала

Около нее стоят прислоненные две чугунные надгробные плиты. Говорят, была и третья, но ее увезли в Советский на кухонную печь. Чугун медленно прогорает и, наверное, на ней было хорошо варить щи и каши для артели лесозаготовителей. На сохранившихся же двух видны надписи. Одна плита – священника Николая Андреева Троицкого, умершего после продолжительной болезни, а другая в память некоего крестьянина Луки Васильева, умершего 50 лет от роду и славного тем, что принес в обитель с Афона распятие Животворящего Креста Господня. На этой плите внизу есть подпись “Н. Новгород З. Дурбажева”. Многие думают, что это место изготовления плиты – Нижний Новгород, завод Дурбажева. Такого завода не было, да и не писали место изготовления на могилах – скорее, это город, откуда происходил Лука Васильев и помнящая о нем З. Дурбажева. Нас не удивило, что везде наши Потому что мы встречали нижегородцев и живыми в самых неожиданных забытых всеми местах Неугомонен наш брат Более неугомонны только устюжские и тотемские люди, которым не сиделось дома и тянуло то Аляску открывать, то северные проливы

Понятно, что такое место, как Княжая гора обросла легендами, которые морочат до сих пор. Одни связаны они с пребыванием здесь некой княжны из рода Романовых. Почему якобы и носит Святая гора второе имя – Романиха. Может быть, причина тому – некая боярыня Романова, бывшая замужем за князем и искавшая тут приюта? Другие утверждают, что тут был с визитом сам император Александр I. Ну и совсем фантастична причастность к этой тайне некоей Мирры Лохвицкой, которую некоторые записывают в супруги великого князя Константина, брата Александра I и Николая I. Мол, приехала сюда молиться да и осталась тут навеки, похоронена под алтарем деревянной церкви. Это явно ошибочная версия. Ни одну из трех известных любимых женщин князя Константина не звали Миррой Лохвицкой. Мирра – это поэтесса “серебряного века”, “русская Сафо”, хорошая знакомая Ивана Бунина, Константина Бальмонта и других поэтов. Кстати, умерла она в 1905 году и похоронена в Александро-Невской Лавре в Санкт-Петербурге.

Есть также легенда, что под именем “солдатской вдовы Екатерины” на горе похоронена таинственная княжна из рода Романовых. Кто она – неизвестно.

Также странно и под завесой тайны исчезла явленная икона Успения Пресвятой Богородицы, после закрытия монастыря перевезенная в Кологрив. В городе храм Успения стоит, а вот иконы уже нет.

Ну и на закуску капище сыплет щедрые пригоршни таких же странных вопросов. Например, куда исчез камень со следами небесного знамения, лежащий раньше в пустыни? И где та таинственная дверь в подземелье, которую когда-то наяву видел местный житель в соседнем лесу у Пустыни, но не смог ее сначала открыть, а потом и вовсе потерял? А еще говорят, что когда умирала последняя монахиня, она сказала: “Будут люди ходить по кладу, но никогда его не найдут”. Что за клад?

Мы же, осмотрев храмы и не став углубляться в кладбище на склоне, перешли на другую сторону поляны и стали спускаться к источнику. У спуска стоит беседка.

Дорога все время идет вниз

По дороге попадаются лавочки для уставших

Наконец, тропа упирается в часовню

Внутри – пара икон на чурбачке – очень аскетично

О часовни истончившаяся тропка бежит вниз, на дно оврага, туда, где тучи комаров

Там стоит купальня

И поклонный крест

По желобам бежит вода. Стоит кружка

Количество повязанных лент и тряпиц поражает. Такие гроздья я видела только в до сих пор почитаемых капищах в Мордовии, на Нижегородчине, да у марийцев, вешающих вышитые полотенца. Считается, что духи и боги услышат просьбу, если в этом месте оставить снятую с себя тканую или плетеную вещицу. Также через подношение люди оставляют болезни. Поэтому иногда даже вяжут золотые цепочки – с капища все равно ничего нельзя уносить – это уже даже не людское, и не брошенное – это все отдано духам. Кто же рискнет забрать себе чужую боль?

Мы тоже нашли, что повязать. Отдали дань урокам моей бабки, которая вынесла из Вачского района Нижегородской области поразительный культ воды. Я даже по детству в деревне помню, как старухи запрещали купаться в родниках, бросать в них что-то, как просили прежде чем взять воды смочить в роднике пальцы и попросить добра. Как оставляла бабка на роднике в траве пару-тройку печенюшек или пряничек, или кусок пирога – гостинец, за которым дух непременно пришлет птицу или лису. Как проливали родниковой мертвой водой гробы, прежде чем класть в них покойника. И как мы, дети, ходили с бабками на родник, чтобы просто набрать в нем ведро воды и облиться в стороне. Да, причудлива вера людская. Кстати, в купальне было обнаружено ведро – для тех, кто верит, что нельзя окунаться в купальню и осквернять воду… Кстати, местные верят, что вода из источников лечит и даже может светиться в темноте.

По дороге обратно в гору на тропе были обнаружены свежие волчьи следы

Потом мы начали путь обратно с мыслью, что в ночи там должно быть жутко. Брод на Княжей реке легко проходим для УАЗов и Нив. Главное, чтобы съезд не оплыл от дождей

Нас ждал Кологрив, поэтому мы пустились в обратный путь, не искушая судьбу и не рискуя искать в лесах короткий путь. Проехать километров 20 и упереться в разрушенный мост или болото не хотелось. Поэтому еще чуть меньше сотни км плохих дорог и нас встречает Кологрив

Городок уже на въезде намекает, что жизнь тут течет не спеша – примерно, как ездящие в большом количестве тут груженые и пустые лесовозы. Хотя герб у Кологрива – как у “Феррари” – конская голова!

Первое значительное здание, которое мы видим – это дворец с башнями из красного кирпича. И оно тоже морочит гостей, так как считается вокзалом. Вы можете сколько угодно искать железную дорогу в Кологриве и не найдете ее.

Это особняк лесопромышленника Макарова, который славился экстравагантными поступками. Однажды он повздорил со священником, и в день праздничной службы начал организовывать на площади гуляния с дармовыми угощениями, пивом и вином. На стол ставился даже граммофон, который собирал любителей послушать песни и потанцевать. Священник, понятное дело, не досчитывался паствы на праздничной службе, о чем потом и выговаривал лесопромышленнику претензии.

Желание выстроить самый прекрасный дом в Кологриве Макаров осуществил вопреки своей семье, которая, как говорят, отказалась переезжать в грандиозное здание. Стоит сказать, что еще с 1870-х годов готовился проект создания железной дороги “Вологда – Вятка” через Кологрив. И Макаров был одним из сторонников этого проекта. Поэтому в итоге построенный в 1899 году особняк, спроектированный И.И. Рербергом, автором проекта Киевского вокзала в Москве, хозяин обещал отдать под вокзал. Разумеется, если дорога все-таки пройдет через город. Но в 1906 железная дорога прошла южнее, а дом решили сделать музеем, что оказалось не менее полезно для Кологрива.

Мы приехали в Кологрив за полчаса до закрытия музея и осмотреть коллекцию не успели. А между тем, она – одна из лучших в Костромской области. Картины, коллекции оружия, иноземных предметов и фарфора – это частная коллекция замечательного художника Г.А. Ладыженского, который родился и умер в Кологриве, но на протяжении жизни собирал старину по всему миру. Кстати, похоронен Ладыженский прямо в палисаднике музея – там стоит гранитная стела.

Будете в Кологриве – в музей идите непременно. А мы направились на берег Унжи, на которой стоит Кологрив.

Этот странный мерянский город морочил людей издавна Точная дата его возникновения неизвестна. Впрочем, как и тайна его названия. Кологривом называли лошадь с густой стоячей гривой, а также служивого, который сопровождал конный кортеж пешком и шел как раз около шеи коня. По этой причине Екатерина Вторая и наделила городок гербом с гривастой лошадиной головой. Но в краю мерянских названий Унжа, Пеженга, Ужуга, Марханга это слово наверняка имело другой смысл.

Местные краеведы пытаются расшифровать значение. “Кол”, “коло” – это значит “время”, “круг времени”. Ну и “грив” – это гора, холм, грива, то есть возвышение, поросшее соснами и елями. Гора Времени. Где она в этих окрестностях? Не та ли Княжья гора? Говорят, там люди теряют счет времени, часы останавливаются, а механические могут пойти вспять…. А еще говорят, что Кологривом звали коня бога Велеса. Словом, время не оставило нам разгадки – одни версии.

Историки предполагают, что Кологрив возник в начале XVI века как пограничная крепость на границе с черемисскими землями для защиты восточных окраин. Стоял он, кстати, на 40 километров выше по течению реки, среди труднопроходимых лесов. И единственная дорога туда была – река. Но в XVII веке Кологрив уже был неактуален как военный форт, а оказавшись вдали от торговых путей и трактов он пришел в запустение и постепенно хирел. Деятельный кологривский воевода Иван Рогозин понял, что на этом месте городку не жить – вся торговля мимо, сбыт изделий труден, сборы малы. Он написал властям письмо с просьбой разрешить перенести городок на новое место, однако ответа не получил. Позже Рогозину прислали отказ, ссылаясь на то, что перенос обязательных казенных зданий – воеводского двора, казарм, соляной избы, питейного заведения – влетит казне в копеечку. Тогда воевода самостоятельно перенес Кологрив в 1727 году на новое место – в село Кичино. И еще долго Кологрива было два – Старый и Новый. Наконец, остался новый. Правительственные курьеры, правда, еще долго путались.

Жил город лесом. По Унже сплавлялись плоты и беляны, до городка временами ходили маленькие пароходики, которые рисовали местные художники. Самые богатые жители – лесопромышленники. Они заинтересованы в грамотности населения, хороших дорогах и повышении качества жизни. Поэтому все хорошее, что строилось в городе – было за их счет.

Правда, и тогда город воспринимался как страшная глушь, а потому был местом ссылок неблагонадежных граждан.

Вот это например, дом, в котором прожил какое-то время декабрист Катенин. Кстати, у него родовое имение тоже было в Кологривском уезде.

Павел Александрович Катенин (1792 – 1853 гг) был боевым офицером, прошедшим Отечественную войну. Он числился в личных друзьях самого Грибоедова и отчаянно не ладил с Пушкиным, который в своих едких эпиграммах высмеивал его как пьяницу плохого нрава. Кстати, видимо, это было так. Катенина не любило кологривское общество за вздорный характер и самодурство. Да и со службы он был уволен без повышения в звании именно на несносный характер. В декабристском восстании он, кстати, не принял участие, так как был уже сослан за принадлежность к кружкам свободомыслия. В Кологриве и своих имениях он проводил время за писательством и шутками над священниками – тяжело было быть кологривским попом. Однажды Катенин изобразил вход Христа в Иерусалим, восседая в покрывале на невообразимой кляче – крепостные должны были его приветствовать.

Под окнами его кологривского дома еще видны следы мощеной мостовой

Ссылали в Кологрив и людей с царской кровью. Например, тут оказался князь Сенерикем Арташесович Абашидзе, один из мюридов Шамиля, сосланный в Кологрив и ставший потом гласным уездного земского собрания. Мы нашли его дом.

Сейчас в Кологрив тоже можно ссылать – та же провинциальность и удаленность от всего. Деревянные домики позапрошлого века, разбитые лесовозами дороги и пыль.

На центральной площади уже нет храма – вместо него детский городок, памятный камень, часовня и украденные с территории техникума вазоны в виде бараньих голов. А раньше три раза в год тут шумели Феодосиевская, Ануфривская и Сергиевская ярмарки, собиравшие в Кологриве тысячи торговцев и крестьян. По выходным проводились многолюдные базары. В городе постоянно действовали 30 торговых заведений – лавки и магазины, а также трактиры, чайная и «нумера купчихи Невзоровой».

Единственный храм, который остался в центре – это Успенский, построенный в начале 19 века. Он стоит на взгорье. Вид прелестный – хоть исторические фильмы снимай

Городские усадьбы богатых купов теперь стали зданиями органов власти

В целом центр города очень живописен. Любители парижей, конечно, будут разочарованы, но это и есть неброская прелесть малых городков

А еще в Кологриве есть морочащий проезжих мост. Он тянется ржавым изгибом над Унжей и гусиными поймами реки. На нем мертвые фонари – они без плафонов и не подключены к сети. Да и ведет мост в никуда – на том берегу 20-30 км грейдера и несколько сел.

Можно и не перебираться через мост. Однако это опять обман – переехать реку просто необходимо. На том берегу сокрыто немало кологривских жемчужин. Вот вам первая – здание Кологривского животноводческого техникума в селе Екимцеве – почти готический замок!

Откуда он взялся в этой глуши?

Жил-был такой Федор Васильевич Чижов, видный экономист, один из крупнейших российских предпринимателей второй половины ХIХ века, товарищ Саввы Морозова. Все свое состояние, которое оценивалась тогда в 6 миллионов рублей, он по духовному завещанию оставил на открытие в Костромской губернии 5 технических училищ – двух в г. Костроме и по одному в Кологриве, Чухломе и Макарьеве. Исполнение завещания началось в 1892 году. 15 сентября открылось первое из запланированных Макарьевское ремесленное училище, а 1 октября 1892 г. в усадьбе Екимцево, на правом берегу реки Унжи, в 3 верстах от уездного города Кологрива, начало действовать Кологривское низшее сельскохозяйственное техническое училище имени благодетеля Чижова.

Стоит сказать, что все было организовано по высшему классу – начиная с парового отопления учебного корпуса, новейшего оборудования и опытного производства. Образцовые скотные дворы, парк, конюшня, маслобойня и сыроварня, пасека, обработанные поля, своя лаборатория. Училище умудрялось реализовывать продукцию и тем зарабатывало, поддерживая учеников из крестьян стипендиями.

Училище выпускало сельскохозяйственных старост, помощников управляющих имений, маслоделов, сыроваров, монтеров сельхозмашин, мастеров по льнообделочному, мукомольному и маслобойному производству, инструкторов по полеводству, животноводству и молочному хозяйству.

В советские годы техникум продолжал действовать. Но сейчас находится в заброшенном состоянии, хотя в прошлом году его купили московские предприниматели за 700 тысяч рублей, чтобы сделать из него туристический центр. Пока здание законсервировано. Кстати, сохранились и вспомогательные сооружения.

Обрушившеся советское общежитие для студентов

Дома для персонала

Кирпичная баня и прачечная

Липовая аллея, посаженная студентами

Маслобойня и сыроварня, если не ошибаюсь

Остатки какого-то учебного здания

Былая слава…

День кончался, солнце стремилось упасть за горизонт, а нам предстояло еще пиликать до нашей кировской деревни около 400 км. Мы оставались без посещения деревни Шаблово, где была родина художника, скульптора, сказочника, крестьянского учителя, местного ясновидящего и народного святого Ефима Честнякова. И этот человек – еще одна кологривская сказка, добрая и светлая.

Он родился в 1874 году в крестьянской семье Самойловых. Отца-кормильца вскоре не стало, и мальчик был вынужден помогать матери растить младших сестренок. Таких малолетних помощников называли “честняками” – отсюда его неродовая фамилия. Он получил образование, учительстовал, но имел страсть к рисованию. Профессиональные учителя рисования хвалили его, и однажды рисунки попали в рук самому Репину, который тоже был в восторге от такой самобытности и настоятельно советовал продолжить художественное образование. Меценаты выделяют ему стипендии, но Ефим продолжает помогать своей семье. В его жизни были и городские периоды, и сельские периоды затворничества, когда он творил в родной деревне.

Вот так выглядит его дом-музей, хотя сам художник жил бедно, испытывал нужду

Это его картины. Люди на них необыкновенные, как не от мира сего, словно видящие чего-то, что недоступно нам. Преимущественно на картинах дети, но проскальзывает и морок – домовые, лешие, девочки в мерянских обрядовых головных уборах.

Краски художник делал сам – чуть ли не из растертых речных камней. Его бедный и честный образ жизни впечатлял людей, которые начали считать Честнякова почти святым. Сейчас население почитает его родничок, берет землю с его могилки и бережет когда-то розданные им вещи. Картины и глиняные фигурки, кстати, тоже пришлось собирать у людей, чтобы поместить в кологривский музей. Эта экспозиция обязательно к посещению! Мы до не непременно доедем.

Ну и наконец еще одно чудо Кологрива, которое мы тоже не увидели – снежный человек. Да, тут часто видят в лесах высокого дядю без одежд, но в волосищах до пят. Энтузиастам, которые его ищут, снежный человек никогда не покажется. А вот всяким гражданам, которым до него дела нету – запросто! Грибникам и охотникам является молча, никого не обижает, но пугает изрядно. Разумеется, кроме захватывающих рассказов никаких доказательств нет Впрочем, есть у кологривчан повод верить. Помните свои учебники по биологии и параграф “Атавизм”? Там еще были фотки волосатых людей.

Это кологривское чудо-то. Тут, в конце прошлого века и были изловлены парочка таких персонажей. Известны их имена – Андриан Евтихиев и Федор Попов. Они были родственниками и страдали редким заболеванием. Понятное дело, что оно не давало им возможности жить среди людей, а потому ушли мужики в леса. Оттуда их вывезли в столицы – на изучение медикам и обозрение публики. История повествует, что Андриан вскоре спился, а Федор отправился на гастроли в Америку. Там у него была такая легенда: в России они с отцом мирно жили в лесу, пока их не поймали. Отец (видимо – Андриан) совсем не поддавался дрессировке, а вот он сам – вполне. Вот смотрите: ходит на двух ногах, носит цивильное платье, бегло говорит на трех языках (русском, английском, немецком). Выступал обволошенный Федор под псевдонимом Песья Морда. Возможно, отголоски этой истории стали основой повести Булгакова «Собачье сердце».

Кстати, ровно с такими лицами рисовал домовых и леших художник Честняков. Может, видел их? Впрочем, если вам повезет – может и вы встретите в лесах такое чудо 🙂

А мы возвращались в Кологрив из чижовского училища, чтобы ехать домой. И тут нам мост этот ржавый явил еще один маленький сюрприз – вид на город и пойму, которая осенью и весной становится перевалочным пунктов для диких гусей.

Красивые там места, скажу я вам. И никаких слов не хватит, чтобы передать и прелесть и чувство полной оторванности от всего остального мира. А шильдик “Феррари” на гербе – это просто недоразумение. Кологривский край никуда не спешит 🙂

Кстати, если будете планировать посещение – учтите, что информационный стенд о достопримечательностях на центральной площади города – это единственное, что там есть для туристов. Говорят, можно отыскать гостиный дом. И не один. Гостиница нелюдима, общепит нами не замечен, но есть магазинчики с продовольствием. Ну а народ на русском севере душеееевный 🙂