Обещали жару, но я чуток ее разбавлю новогодней историей, которой уже более полувека ))))
Тем более, что мне ее совсем недавно рассказала моя родственница, пока я везла ее на дачу в Балахнинский район.


Дед мой, Сухонин Николай Николаевич женился на бабке моей, Капитолине Кузьминичне, в войну – в 1943 году. На деда была бронь – он строил танки на “Красном Сормово”, а бабка моя, красавица, уже была контужена на фронте и потому служила в тылу – в одном из сормовских госпиталей медсестрой. Поэтому свадьба была простая – отпросились, сбегали, расписались и опять на службе.

Семья деда брак не одобрила – мол, женился на деревенской да бедной, погнался за цыганскими кудрями. Прабабка была жесткой дамой и не смягчили ее сердце ни отданные на платья пара отрезов ткани из приданого молодой снохи, ни ее заверения в любви к Николеньке.

Прабабка выставила молодых из дома. Собственно, времена были военные: дед неделями не бывал дома и спал у станка или конвейера, а бабка после суточных операций – в госпитале на кушетке. Свои скромные узлы они потом забрали у соседей – вещи строгая прабабка выставила прямо в непогоду.

Оставалось молодым снимать угол. Но позвала их к себе жить тетка, родная сестра строгой прабабки. Маленькая толстенькая тетя Шура жила в собственном доме на Старой Канаве одна – муж был егерем и то ли погиб на охоте в мутные 30-е годы, то ли был убит. Бедной женщине даже не пришлось его хоронить. Деток тоже не было, и тетя Шура очень боялась одиночества. Поэтому только что женившийся племянник с его женой были приняты душевно: молодым отданы парадные комнаты в доме и право хозяйничать.

В 1944 году у бабки родился мой отец, а шесть лет спустя – его брат. Володенька и Лешенька всю свою жизнь почитали тетю Шуру за свою бабушку и совершенно не бывали у бабушки настоящей – их не приглашали.

Прабабка смягчилась к сыну и его семье в 50-е годы. Пригласила всех отметить наступление нового года. Дед Николай Николаевич приглашение матери принял. Все нарядились, запасли гостинец и пошли – до сормовской улицы Баррикад вовсе не далеко. Вечер вышел натянутым и завершился скандалом.

Шестилетний Алексей, круглый мальчишка с кудрявой, как у Пушкина, головой, увидел на елке грецкий орех в золотинке и не смог совладать с собой – сорвал парочку. То ли орехи были наперечет, толи прабабку возмутил сам факт нарушения дисциплины, но мальчишки были объявлены хулиганами, а праздник – испорчен.

По пришествию домой ревели все: дети от стыда и досады, моя бабушка – от невозможности примирения со свекровью. Дед молчал. Молчала и тетя Шура, которая к тем годам уже теряла зрение, но неизменно узнавала внучат по кудрявым головам наощупь и по шагам )))

Грецкий орех в золотинке, изъятый обратно на елку, стал мечтой. Все было сказочным – и дефицитный орех, и его неизведанный вкус, и неясного происхождения фольга-золотинка.

Через год, уже на домашней елке висело около десяти грецких орехов в золотинках. “Володенька, Лешенька, рвите и колите!” – сказала им баба Шура. Радости не было предела.
Где взяла слепая бабушка орехи?
А откуда фольга?
Как она увязала бантики и повесила на елку?
Ответы на эти вопросы баба Шура унесла с собой и только смеялась: “Доброе мечтанье всегда сбывается!”

Уже будучи взрослым мужчиной, мой дядя Алексей хранил один орех на память о своей мечте )))

Сейчас не осталось в живых ни одного участника этой истории. Добрая волшебница баба Шура умерла тоже, как и мечтала – в окружении детей и внуков. Доброе мечтание всегда сбывается.