Это имение является одним из самых мифических – уж слишком много небылиц рассказывают о нем штатные экскурсоводы. Мы постараемся развеять наиболее грубые из них потому, что в жизни все гораздо интереснее.
Усадьба баронов Жомини находится на высокой горе напротив райцентра Гагино в Нижегородской области. Лучшего местоположения для имения на всём юге нашей области, пожалуй, и не найти. Дом с парком расположены на очень крутом склоне правого коренного берега Пьяны. При приближении к мосту через Пьяну, что на выезде из Гагино, усадебный парк выдаёт себя ровным рядом верхушек лиственничной аллеи, возвышающихся над лесом.
Вблизи эти ширенги впечатляют гораздо сильнее. Но для этого надо въехать на гору и свернуть направо у трех вышек сотовой связи. Указателя там нет. Так как это частные владения, вас встретит охрана, которая возьмет с вас по сто рублей за внешний осмотр усадьбы. Попасть внутрь дома нельзя – частные покои. Если в доме живет хозяин или есть гости – то и территория будет закрыта. Ну что ж, это резонно. В конце концов, человек, выкупивший усадьбу в плачевнейшем состоянии, может отдыхать на своей даче 🙂
Попав в парк, непременно пройдитесь по аллеям – они прекрасны в любом сезоне. Так как мы там бывали во все сезоны, фотографии будут попадаться разные 🙂
Отправляясь к Жомини, знайте, что история имения покрыта архивным мраком. Отчасти потому, что серьёзных исследований практически не проводилось, а усадьба находится в частном владении.
Экскурсоводы сообщают, а пресса и туристы вторят, что основана усадьба в 1813 году при знаменитом военном теоретике, генерале от инфантерии бароне Антуане-Анри (Генрихе Вельяминовиче) Жомини (1779-1869). Причём многие авторы говорят, якобы он получил земли при “селе Гагине” от самого императора Александра I, к которому перешёл на службу от Наполеона в 1813 году из-за разногласий с маршалом Бертье, и тут же построил себе “шале”. Однако, это неверно.
Первым доказательством служит одноверстовая карта Менде Нижегородской губернии, изданная в конце 1850-х – начале 1860-х годов. На месте нынешней усадьбы (отмечено красным крестиком) там не указано ничего, кроме леса. А между тем, все существующие на то время усадебные комплексы тщательно прорисованы. Отмечены конфигурации аллей и отдельно стоящие здания. Мог ли картограф генерал Менде допустить такую оплошность? Правильно – не мог.
Фрагмент карты Менде.
Можно, конечно, предположить, что усадьба тогда была настолько незначительным хутором, что составитель не счёл нужным его обозначить, но вернее всего то, что знаменитому Антуану-Анри не было никакого дела до этой, пусть и очень красивой, но далёкой от столицы глуши. Ведь жил он то в Петербурге, то в Париже, а с 1853 года и вовсе переехал в Париж и в России бывал лишь наездами.
Антуан-Анри (Генрих Вельяминович) Жомини (1779-1869).
Женой генерала Антуана Анри была Агландо Розелло Наполеон, с которой бывший наполеоновский тактик нажил троих детей. Семья после перехода главы семейства на сторону России, жила немного в Санкт-Петербурге, а остальное время – за границей. Первый Жомини даже умер во Франции. Думаю, его нога и не ступала по гагинским пустошам.
Старший сын – барон Наполеон Шарль Анри де Жомини (1811 – 1860) известен как Генрих Генрихович и как Карл Генрихович. Нам придётся смириться с тем, что у швейцарцев по происхождению баронов Жомини могло быть одновременно несколько имён.
Второй сын Александр де Жомини (1814 – 1888-), также известный как Александр Генрихович – был известным дипломатом и писателем, одним из учредителей Русского исторического общества, в течение 30 лет являлся ближайшим сотрудником государственного канцлера – князя А.М. Горчакова. Был старшим советником министерства иностранных дел и в качестве превосходного стилиста предварительно просматривал все дипломатические документы. По окончании Крымской войны Жомини ездил с особыми поручениями в Берлин, а в 1861 — в город Париж. Управлял вместо государственного канцлера министерством иностранных дел. Его дом был в столице, а сам Жомини был в постоянных разъездах. Этот Жомини умер уже в Петербурге, но и ему было не до нижегородских пустошей.
Александр Генрихович Жомини (1814 – 1888).
Баронесса Аделаида Генриховна Жомини, старшая из дочерей генерала, была замужем за русским дворянином из старинного рода, орловским помещиком Степаном Васильевичем Зиновьевым. Она, кстати, прожила очень долгую жизнь и скончалась, не дожив двух месяцев до 98-ми лет. Она была матерью Ольги Степановны Левашовой, жены Валерия Николаевича Левашова, владельца усадьбы в Галибихе (Воскресенский район Нижегородской области). Но одной внучке наполеоновского генерала удалось вернуться в Швейцарию, где она счастливо прожила до 1915 года. Вот ее фото – Аделаида Степановна Жуковская.
Аделаида Степановна Жуковская.
Связь фамилии Жомини с Нижегородской губернией начинается именно со старшего сына. Генрих Генрихович был адъютантом у генерал-фельдмаршала Паскевича, в отставку вышел в звании корнета и слыл крупным землевладельцем. Женат он был на Александре Николаевне Чемесовой. Ей принадлежала деревня Молокоедовка в Васильсурском уезде (сейчас Княгининский район), села Большое и Малое Андосово и деревни Соколиха и Гари в Сергачском уезде (сейчас Пильнинский район), а также несколько пустошей в Сергачском уезде. Кстати, среди владений рода Чемесовых в Нижегородской губернии была и усадьба в селе Базино Княгининского уезда (ныне райцентр Бутурлино).
У Генриха Генриховича был сын – Николай Анри де Жомини (1837 – 1902), известный как Николай Генрихович и как Николай Карлович – предводитель дворянства Васильсурского уезда с 1872 по 1882 года. С очень большой вероятностью можно утверждать, что именно он, известный как «барон Н.Г. Жомини», и приобрёл земли близ Гагина и основал эту усадьбу. То есть усадьбу основал не тот самый первый Жомини, а его внук.
Действительно, в «Алфавитах дач генерального и специального межевания Сергачского уезда», хранящихся в архиве города Арзамаса, он указан в 1872 году, как владелец двух частей Запьянской пустоши при селе Гагино, его наследники также записаны землевладельцами Гагино.
Собственно, это почти все, что вам надо знать о владельцах этой земли и возникновении усадьбы 🙂 Зачем владельцу, который сам нанимает экскурсоводов, создавать миф вокруг имения – непонятно. Будучи младше на полвека, усадьба не теряет в своей привлекательности.
Барский дом стоит на высоте без малого 100 метров над поймой Пьяны, а потому, если бы была смотровая площадка, виды оттуда захватывающие. Двухэтажный оштукатуренный особняк из красного кирпича с цокольным этажом из пьянского камня и рустованными стенами. По мнению историков архитектуры, он с большой вероятностью построен не раньше начала 1870-х годов. А значит, его строителем был как раз внук Антуана Анри Жомини – Николай Генрихович.
По данным книги Л.М. Смирновой «Крест» дом построен на песчаной «подушке», для которой навезли песка с Пьяны. Штатные экскурсоводы утверждают, что капитального фундамента нет вообще, только вот эта песчаная подушка. А ещё, что два входа в дом – признак швейцарской традиции. Позволим себе усомниться в этом, вспомнив особняк князя Грузинского в волжском городке Лыскове, где также два входа. И князь Грузинский точно не был швейцарцем 🙂
Вот так выглядят два крылечка с выщербленными от времени и беспощадного использования в советские годы ступеньки. Между крылечками – пушка, как прихоть уже барина нового.
Из пушки стреляют в честь дорогих гостей. Без ядер, конечно.
Тут надо сказать, что и знаменитый дед основателя усадьбы, и сам Николай Жомини отличались скверными характерами. Антуан-Анри отличался высокомерием, вздорностью и крайней неуживчивостью – во многом благодаря этому и возник конфликт с наполеоновскими маршалами. Внук унаследовал характер деда. За каждое срубленное мужиком дерево барон, не церемонясь, подавал на него в суд. В краеведческой папке районной библиотеки безымянный автор рассказывает о бессердечности Жомини. Однажды барону, проезжавшему по имению, встретился крестьянин, который вёз на лошади более тридцати пудов хлеба. Не пожелав уступить ему дорогу, барон вынудил крестьянина съехать в канаву, где зерно высыпалось, а мужик понес ущерб.
Еще есть эпизод, описанный в сборнике записок охотников Нижегородской губернии “Русская охота”. Оказывается крестьяне барона заметили в лесах лося и рассказали барину, как о диковинке – леса вырубались, и крупный зверь давно ушел отсюда. Барон выслушал рассказ и отдал приказ собирать охоту. Сколько бы крестьяне не просили оставить зверя в покое – уговоры не подействовали. Лось был найдет и убит. Голова одного из последних лосей Припьянья украсила стену дома Жомини.
В архиве есть рапорт, в котором говорится о том, что барон Жомини стрелял по крестьянским детям за то, что они обзывались вслед его коляске. Несколько детей были ранены. Разумеется, дело удалось замять.
Еще один интересный факт – права быть потомственным дворянином Нижегородской губернии Николай Жомини добивался очень долго – с 1876 по 1897 год, а всё потому, что не принимал российского гражданства.
Жадность богатых Жомини была широко известна. Например, в чувашском своем имении Козловка Жомини имели два трактира, хлебную и дровяную пристань, перевоз через Волгу. «Даже лед на Волге считался собственностью Жомини. На берегу сидел сторож, который охранял лед, чтобы крестьяне для своих погребов не могли его взять бесплатно», — пишет чебоксарский краевед В. Клементьев. В 1901 году, когда чебоксарская земская управа собиралась строить новую больницу, Николай Жомини, решив распродать имение по частям, предложил выкупить его дом в Козловке, но запросил неприподъёмную для земства сумму – 25 тысяч рублей, в результате чего сделка не состоялась. Ситуация в нижегородском имении не была лучше – Николай Жомини не числится в списке благотворителей. Не осталось добрых слов о помещике и в народной памяти. Зато соседи – Пашковы – обильно благотворили.
Но перейдём к дому. Точнее к его южному фасаду, который смотрит в запьянские дали.
На втором этаже по центру расположен деревянный балкон. Когда-то, по данным краеведов, балкон был полукруглым, с чугунным витым ограждением, над ним располагался мезонин, крыша дома была значительно выше, а её края украшал чугунный орнамент, как над крыльцом.
Рядом с домом лежит огромный валун. Тот самый, что лежал в цветнике перед парадным входом пашковского дворца в Ветошкино. А перед ним табличка. Оказывается, он был «воздвигнут в лето 1814 года по повелению Государя Александра I в ознаменование закладки усадьбы на землях, переданных барону Жомини за заслуги перед Российской империй». Как говорится, не верь глазам своим.
Еще одна табличка гласит, что оказывается, здесь успели побывать, причём неоднократно, Пушкин, Жуковский, Докучаев, Горчаков, Тютчев, Вяземский. Самое страшное, что большинство посетителей усадьбы принимают это за чистую монету… Единственный, кто тут реально бывал – это Докучаев. Его научная экспедиция работала в Сергачском уезде в 1882 году. И повсюду встречала сопротивление помещиков, не дававших почвоведам брать пробы грунта на своих землях. Почему-то кажется, что барон Жомини и здесь мог проявить свой характер во всей красе…
Вид на дом со стороны сада и парковых аллей.
И все же гулять по парку – это самое интересное и впечатляющее здесь. Три аллеи высоких старых лиственниц образуют букву П. Строгая регулярность, с которой посажены деревья, их размеры и цвета – от горящего золотого до серебристо-зелёного в золотую осень просто потрясают.
Из всех усадебных построек тут были, по воспоминаниям старожилов, конюшня, оранжереи, кухня, погреба и кладовки. Слуги жили в деревянных домиках вдоль подъездной аллеи – примерно так, как и сейчас стоят домики бывшего поселка Энергия. Никакого пруда на верху горы не было – так говорят старики. Поэтому не удивительно, что у нового владельца вода из пруда постоянно уходит. Также не было и подвесных мостиков, уходящих в никуда. Мостики были деревянными и соединяли между собой берега оврагов в местах, где шли тропинки.
Между лиственничными аллеями располагался фруктовый сад. Барский сад давно погиб, на его месте остатки колхозного сада.
Кстати, хутор в 1878 году назывался Луш-Помру. Возможно, от французского “pomme rue” – яблочная улица. Но интересно, что недалеко находится деревня Луш-Помры, причём связи между названиями установлено не было. А по эрзянски “помра” означает просто “дубрава” – ведь леса, покрывающие пьянское нагорье, – дубовые.
Вдали виднеется село Ломакино – родина печально известного генерала Власова. По возвышенности над долиной реки, проходит знаменитый Московско-Симбирский почтовый тракт. Пушкин, проезжая по нему, наверняка любовался убегающей вдаль цепью крутых лесистых холмов, на которых тогда ещё никакой усадьбы Жомини и в помине не было…
На этом ваша прогулка и завершится. Посещение дурно декорированных советских домиков переселенных отсюда в Гагино пенсионеров не в счет.
А вот весной далекого 2008 года удалось оказаться в пуле парламентских журналистов и вместе с рядом областных депутатов посетить “восстановленную усадьбу с интерьерами”. То есть нас пустили в цокольный этаж дома и помещения первого этажа. Для обычных туристов таких исключений, вроде, не делают. Снимки делались для того, чтобы показать общественности, насколько тщательно подошел владелец усадьбы к ее восстановлению. Поэтому мы немного опубликуем внутренних фото. С надеждой, что сейчас внутри все больше соответствует эпохе дома.
Мебель – смешение новых вещей и старинных. Они совершенно не сочетаются между собой, но, видимо, составляют понятие хозяина об уюте. На стене – портрет генерала Жомини. Как же без него?
На соседнем простенке – Михаил Илларионович, аккурат над старинной фисгармонией, которая по какому-то недоразумению украшает проходной холл, а не гостиную.
Это уже кухня-столовая. Современное псевдо-деревенское оформление: занавесочки, ряды корзиночек и теплый свет начищенной меди.
Это лестница на второй этаж, который нам не показали, так как там спальные покои и личное пространство. Видно, что лестницу подновляли – балясины свежеточеные и крашеные. А вот пол похож на родной. Или в его восстановлении использовались старые половые доски – они широкие и толстые. Сейчас такие устанешь искать. Жаль, что в краске – раньше полы не красили, но регулярно натирали до блеска. Ну и, конечно, примечательна родная опора.
Это гостиная. Тот же крашеный пол, новая мебель во вкусе хозяина. Камин вовсе не отвечает стилю шале (а дом, по мнению экскурсоводов, именно “шале” – ведь барон изнывал по Альпам). То есть камин маленький и белый, а должен быть обложен диким камнем.
Жомини, конечно, хвастал, что убил последнего лося на Пьяне и держал его голову на стене кабинета, но это вряд ли последний здешний медведь. Топтыжек тут никто не видел лет двести-триста.
Очень надеюсь, что это все было какое-то временное интерьерное решение, и сейчас в доме грамотный дизайн в духе времени барона.
В цокольном этаже, имеющем, впрочем, окна, расположился кабинет барина. Оформлен тоже причудливо. Там якобы есть вход в подземный вход, который на самом деле, скорее всего, бутафорский, как многое в этой усадьбе, и орудия пыток. Новый барин изволит коллекционировать.
Если сдернуть с образа усадьбы ненужный флёр обмана, это место воспринимается совершенно иначе. Высокое расположение дома и высокомерие владельцев отлично дополняют друг друга. Упоминаний о вереницах гостей, хлебосольстве хозяина и его милости мы не нашли. Но если бы Жомини разбавили швейцарскую надменность русским гостеприимством, отбою от гостей не было бы. Как сейчас от туристов, которые прибывают туда автобусами.
Материал входит в цикл “Золотое дно” Нижегородской губернии”