Кувшиново: бумажное королевство

Этот городок не входит в туристические маршруты, но ему есть, чем гордиться. Здесь подсмотрел «Жизнь Клима Самгина» писатель Максим Горький, здесь родился и вырос создатель толкового русского словаря Сергей Ожегов, а продукция местной фабрики обнимала самое вкусное на чайном столе XIX века.

Кувшиново (раньше называлось Каменным) располагается между Торжком и Осташковым, но у него мало шансов, что вы захотите его увидеть. Слишком насыщенно прекрасны окрестности, хороша объездная дорога и скромны пути подъезда. И все же мы нашли пару часов на Кувшиново по дороге из Осташково в Тверь. Составили список объектов, которые надо было найти и посмотреть, и въехали в «бумажное королевство», как его раньше называли.

Выделку бумаги здесь придумал в 1799 году местный помещик Василий Петрович Мусин-Пушкин. Видимо, с досады, что крестьяне не могли добиться достойных урожаев на этих почвах.Так и заработала здесь первая «бумажная мельница». В качестве сырья использовали различное тряпьё, лён, хлопья, рогожу, солому и древесину. Вырабатывалась главным образом синяя сахарная бумага, которую сбывали в Торжке, Осташкове и Вышнем Волочке.

О, сахарная бумага – это особая вещь! Раньше расплавленный сахар заливали в специальные формы, он остывал и твердел. Получался сахарный слиток, по форме напоминавший артиллерийский снаряд – сахарная голова. Вес ее был разным – от маленьких до пуда. Оборачивали сахарные головы в плотную синюю бумагу, которая и получила название «сахарной». Кололи сахар не только щипцами, но и специальной гильотиной. И это было самое сладкое действо для всех чаёвников.

В 1834 году Мусин-Пушкин скончался в Каменном и оставил наследство родственнику Благову. А уже с 1843 года владельцем фабрики стал глава тайной полиции при Николае I, начальник штаба Корпуса жандармов (1835—1856) и управляющий III отделением (1839—1856), генерал от кавалерии Леонтий Васильевич Дубельт.

Генерал был очень занят оперативной и следственной деятельностью и мало интересовался приобретением бумажной мануфактуры. Но в 1851 году та вдруг получает новые здания, паровой двигатель и немного механизмов европейского образца. Как видно из семейной переписки Дубельтов, делами семьи частенько приходилось заниматься супруге генерала – Анне Николаевне. Тем более, что тверские земли и 1700 крестьянских душ (учитывались только мужчины) были в ее приданом, как и тверское имение Рыскино.

В письме от 6 октября 1849 года Анна Николаевна пишет мужу, что ждет его приезда в Рыскино и при этом делится переживаниями о судьбе своих крестьян и сыновей:

«Ты знаешь, что я люблю своих крестьян горячо и нежно; они также мои дети, и участь их, не только настоящая, но и будущая, пока могу ее предвидеть, лежит на моей ответственности. Так вот дело в чем: если, Боже сохрани, Коля не успел бы жениться и оставить Власово своему потомству, тогда, по закону, имение переходит Мише. Оно бы и ничего, да Миша-то в карты любит играть. Проиграет Власово — крестьяне и достанутся какому-нибудь картежнику. Даст Бог, этого не будет…»

В 1853 году Анны Николаевны не стало, а в 1863 году скончался генерал. И Каменное с бумажной фабрикой досталось как раз сыну Михаилу – заядлому картежнику.

Правда, он еще при жизни родителей успел жениться на дочери великого поэта – Наталье Александровне Пушкиной. Ее мать и отчим были против брака из-за «бешеного характера» Дубельта и  его склонности к карточной игре, но поделать ничего не смогли. В браке родились трое детей, семья же вскоре распалась при весьма скандальных обстоятельствах. Правда, думается, в ее финансовое благополучие бумажная фабрика все же внесла свою скромную лепту.

Уже после развода, в 1867 году, Каменное с бумажной фабрикой, как и предвидела мать Анна Николаевна, Михаил Леонтьевич проиграл в карты князю Петру Никитичу Трубецкому, который не заинтересовался выигрышем и продал фабрику крупному бумаготоговцу, московскому купцу  Михаилу Гаврииловичу Кувшинову. Тот явно не прогадал: покупая Каменскую бумажную фабрику, Кувшинов выторговал “в довесок” полторы тысячи десятин прилегающих земель с лесными массивами и сельскохозяйственными угодьями.

Кувшинов быстро превратился из купца в фабриканта. Он поставил 6 паровых машин, запитал на них новые машины английского и немецкого производства и начал делать бумагу высокого качества – почтовую, писчую, цветную, растительный пергамент, тетради и записные книжки. Кувшинов построил первый в России завод сульфитной целлюлозы, древесномассный завод, а также первые производственные очистные сооружения. Каменская фабрика стала одним из передовых предприятий своего времени.

О семье Кувшинова известно мало. Дед Михаила Гаврииловича был купцом из Торжка, поэтому эта местность была ему практически родной, несмотря на переезд в Москву. Семья у Кувшинова была дружной и потому в Каменное переехали все: супруга Юлия Федоровна и их дети – Михаил, Сергей, Юлия и Мария. Мать Михаила Гавриловича Татьяна Ивановна осталась в Москве присматривать за московской усадьбой.

Из всех детей интерес к производству проявлял только сын Сергей, которого отец и видел продолжателем дела. В 1882 году вместе с сыном Сергеем Михайловичем они организовали акционерное общество «Писчебумажное фабрично-торговое товарищество» с уставным капиталом 1 миллион 100 тысяч рублей. В 1884 году при фабрике был построен один из первых в России целлюлозный завод. Тогда же возвели кислотный и кирпичный заводы. В 1886 году на производстве, а несколько позже и в рабочем посёлке,  появилось электричество.

Весной 1890 года фабрика сгорела, и «Товариществу» была выдана страховая сумма. Строительство новых корпусов шло быстро, они возводились уже не из дерева, а из кирпича, было завезено современное по тому времени оборудование. Уже на следующий год фабрика начала давать первую продукцию. Здесь трудились от 1000 до 1500 человек. За высокое качество выпускаемой бумаги фабрика удостаивалась серебряной и золотой медалей на российских выставках.

В 1894 году, очевидно, уже после смерти отца, Сергей Михайлович возвращался из Англии с купленным оборудованием для фабрики. Он плыл в Черном море на пароходе “Владимир”, который на рассвете столкнулся с пароходом “Колумбия” и довольно быстро затонул. Пассажиры не дождались помощи и устроили настоящую суматоху на палубе, что привело к еще большей трагедии. Кувшинов-младший не принимал участия в драке за шлюпки.

О погибшем Сергее Кувшинове и прочих жертвах кораблекрушения говорил в суде адвокат Николай Карабчевский:

«…Я бы назвал их аристократами несчастья, аристократами в лучшем значении слова. Они оставались на корме, все более и более погружавшейся в воду, чувствовали приближение рокового момента, но оставались спокойными. Кувшинов закурил папиросу, он находил, что умереть когда-нибудь надо и что лучше — “это умереть спокойно”. Была ли это эстетическая бравада человека, желавшего “красиво умереть”, или действительное спокойствие философа, видевшего близость спасения, для нас безразлично; спокойствие было. …так близко “Колумбия”, она подойдет!” Увы, она не подошла! …Момент общей гибели надвигался… Оставшиеся на корме, хотя и бывшие в поясах, Кувшинов, Шестаковы и другие погибли. Я дорожу этим моментом, он несомненен…»

Семейное дело было обезглавлено. Управление Писчебумажной фабрикой Товарищества «М. Г. Кувшинов и Ко» по правам наследования перешло молодой вдове Сергея Михайловича – Елизавете Кувшиновой, которая была на последнем месяце беременности вторым ребенком. Трагедия способствовала преждевременным родам, но мальчик выжил, и его назвали в честь погибшего отца Сергеем.

На семейном совете, который возглавила бабушка семейства – Татьяна Ивановна Кувшинова – было решено: мягкая и домашняя Елизавета остается почетным директором Товарищества, не вмешивается в семейный бизнес и занимается воспитанием детей – дочери Татьяны и сына Сергея. А продолжением дела отца и брата займется сестра погибшего Сергея Михайловича –  Юлия Михайловна. Очевидно, выбор бабушки был сделан в пользу образованной, энергичной и строгой внучки. С этого момента на плечи Юлии Михайловны  легла вся ответственность по сохранению семейного дела. Жаль, не удалось найти ее фотографии в молодости. Но и в этом кадре умные глаза и очень непростая натура.

Дело после трагедии сначала пошло на спад – погиб не только глава фабрики, но и новое оборудование, которое ждали. Однако энергия и предприимчивость Юлии Михайловны придали семейному делу новый импульс. Судя по всему, у нее не было своей семьи – она носила фамилию отца, а все ее время было посвящено фабрике и поселку.

По воспоминаниям старожилов, свой рабочий день Юлия Михайловна строила почти всегда по одной схеме. Утром после завтрака хозяйке запрягали двуколку, и она одна выезжала из усадьбы Каменное в Фабричную слободу. Усадебный дом уже не увидеть – он сгорел несколько лет назад.

Кстати, жила Юлия Михайловна довольно аскетично. Когда после революции пришел уполномоченный описывать домашнее имущество хозяйки поселка, он написал так:

«Каменное, Тысяцкой волости, Новоторжского уезда. Владельцы: Кувшиновы. Сохранились: главный дом, флигель, пейзажный парк. Мебель в доме 90-х годов, кроме одного бюро красного дерева 60-х годов. Картины второстепенных передвижников и копии. Некоторый интерес представляет картина, изображающая народное гуляние 60-х годов. Библиотека около 500 томов – классики и журналы…»

Возвращаясь к распорядку дня хозяйки фабрики, отметим, что первое, что она хотела наблюдать – это работу плотницкой артели на строительстве домов для рабочих. После этого приезжала в Контору фабрики, где ее ожидали директор и главный бухгалтер, чтобы решить производственные и финансовые дела. Заводоуправление ищется легко. Это сейчас небесно-голубое здание в хорошем состоянии. Перед ним – памятник Кирову. Какое он имеет отношение к городку – непонятно, но стоит товарищ боком, смотрит на проходную.

Кстати, вот проходная – в ста метрах от бывшей конторы.

После решения рабочих моментов Юлия Михайловна традиционно отправлялась на кухню, где готовили обед для работников, самолично снимала пробу первого и второго блюда. При этом она сама наливала себе порцию для пробы из общего котла. После обеда Юлия Михайловна занималась в основном культурно-просветительскими и другими заведениями: больницей имени отца Михаила Гаврииловича Кувшинова, устройством купален летом, светской школой, школьным родительским советом, спортивным обществом, устройством спортивных площадок и другими «мелкими обществами» – баней, детскими яслями, библиотекой и потребительским обществом.

Вот учительский состав – удивляет количество мужчин-педагогов. В центре – Юлия Михайловна.

Сохранились в центре городка здания Пассажа, известного под названием «Большой магазин». Оно прямо напротив Конторы. Кто-то поставил рядом макет Эйфелевой башни.

Напротив – пожарная часть. До сих пор действующая, кстати. На втором плане – бывшая контора фабрики. Все рядышком – это и есть центр Кувшинова.

Вот еще кадр, на котором видна компактность расположения главных зданий – Пассаж и опять же контора, в которую и упиралась главная улица.

Понятно, что купеческую дочку Юлю не воспитывали как эффективного менеджера. Но взяв на себя руководство фабрикой, она ухитрилась за 20 лет сделать больше, чем ее отец и брат. Опираясь на уже достигнутые успехи, она нарастила объемы производства бумаги. Вот тут есть старые фото оборудования на фабрике. Если склонить голову налево, можно прочитать название станков и их предназначение. Еще бы я обратила внимание на умные лица рабочих.

А вот эта машина, говорят, и есть изобретение инженера-технолога Ивана Ивановича Ожегова. Он был приглашенным специалистом на фабрике. Кувшиновы выделили ему отдельную мастерскую и, разумеется, отдельную квартиру, где у него и родился сын Сергей – будущий составитель толкового словаря русского языка.

Для проектирования и градостроительного совершенствования поселка бумажников был приглашен московский архитектор Флегонт Воскресенский – весьма модный в ту пору. Городок бумажной фабрики кто-то сравнивает с городком при стеклянных и гутовых заводах Гуся Хрустального у Мальцовых, но там дома были из камня, а тут большей частью – из дерева. Впрочем, был и в этом смысл – деревянные дома быстрее строились и были приятнее для жизни.

Скажем честно, в центре мало, что изменилось. Мы, например, искали дом Ожегова вот на таких улицах.

Это Фабричная слобода. Тут по одной линии было возведено несколько домов, проложили мостовую. Так появилась первая улица в слободе, называвшаяся когда-то Красным переулком, а ныне это Красногвардейская улица. В конце улицы уже в более позднее время был возведен большой двухэтажный дом на высоком цокольном фундаменте,  с водопроводом и канализацией, с ванными комнатами, с изразцовыми каминами в комнатах. Квартиры в этом доме занимали врачи больницы имени Кувшинова. К сожалению, это прекрасное здание погибло в огне в конце прошлого века.

А вот дом №6, в котором родился лингвист Ожегов и который мы искали, еще стоит. Дом не расположен по красной линии, утоплен в огороды. И сам он причудлив – его центральная часть сложена из камня, по фасаду пущены узорчатые пояса, а крылья дома – деревянные. Как говорится в краеведческих записках, в доме селили именно служащих и инженеров, а квартир было всего четыре. Вот одну из них и занимали Ожеговы.

Если приблизиться, то в глаза бросается его плачевное состояние – каменная часть дома треснула, осела, сломала оконные рамы и уже опасна для проживания.

С обратной стороны дом выглядит немногим лучше. А его странная конструкция наводит на мысли, что дом изначально был каменным и потом его расстроили вширь.

Тут семья Ожеговых жила до начала Первой мировой войны, когда и перебралась в Петроград. Появление в семье лингвиста не было случайным.  Мать, Александра Федоровна Дегожская, имела в своем роду знаменитого филолога и духовного деятеля Герасима Павского. Герасим был протоиреем и огромным ценителем русской словесности. Один из самых известных трудов Павского именуется “Филологические наблюдения над составом русского языка”. В отличие от фотографий в зрелом возрасте, в юности лингвист Ожегов был позитивным. Возможно, этот двор и улочки помнят его таким.

У этого улыбчивого гимназиста-очкарика еще впереди главный его труд, по которому его будут помнить и в наши дни.

Забавно, но всего тремя годами ранее – в 1897 году – в этом же доме, в квартире инженера, химика-лаборанта фабрики Николая Захаровича Васильева гостили Пешковы. Максима Горького, в то время еще только начинавшего свою литературную деятельность, с Николаем Васильевым связывало немало общих настроений и убеждений.

Они познакомились в пору прохождения суровых «университетов» жизни в 80-х годах в Нижнем Новгороде, и на всю жизнь сохранили искреннюю и теплую дружбу. Полностью освоившись на фабрике, Васильев написал письмо Алексею Пешкову в Нижний Новгород. Переписка была в полном разгаре, когда Юлия Кувшинова, прочитав рассказ «Макар Чудра», попросила Николая Захаровича познакомить ее с другими произведениями начинающего писателя. Второй присланный рассказ – «Емельян Пиляй» – по совету Кувшиновой и без ведома автора Николай Васильев передал в редакцию московской газеты «Русские ведомости». Публикация рассказа в августовском номере 1893 года стала крещением писателя в центральной российской печати.

И вот в 1897 году Пешковы приезжают в Каменное всей семьей. Каменцы вспоминали, что выглядел Горький очень плохо, был бледным, исхудалым, но «настроение его всегда бодрое… очень остроумно и весело рассказывал, остро реагировал на нечеловеческое отношение к людям».

В Каменном писатель много работает, отдаёт в переписку рассказы «В степи» и «Варенька Олисова» (1898), предварительно переписывая последнюю. Пишет значительную часть романа «Фома Гордеев» и заканчивает рассказ «Скуки ради»(1897), посылает его в «Самарскую газету». Готовит к печати два тома своих произведений, отправляет рукопись в Петербург и ведёт переговоры с издателями. Каменский период писателя был одним из ответственных моментов в его творческой биографии – окончательно завершается переход от газетно-журнальной работы молодого Горького к активной деятельности на литературном поприще.

Познакомившись со многими рабочими и служащими фабрики Кувшиновых, писатель предложилЮлии Михайловне обучать детей рабочих на средства фабрично-торгового товарищества, а еще построить очаг культуры – Народный дом. Сам же он зимой уехал – его сын тяжело заболел.

Кстати, учитывая, какие замечательные люди жили в этом треснувшем доме, в советские годы на нем появились две мемориальные доски. В интернете до сих пор есть фото с ними.

Сейчас этих мемориальных табличек на доме нет – сняли. То ли банально украли, то ли таблички казались немым укором местным властям, которые не досмотрели за знаменитым домом.

Идея о Народном доме Юлии Михайловне очень понравилась, но воплотить она ее смогла значительно позже – торжественное открытие состоялось 1 сентября 1913 года.Огромное здание с прекрасным зрительным залом, лепниной, дубовым панелями, обилием комнат для различных занятий. Гостям на входе вручали памятные бронзовые жетоны с гравюрой здания и надписью на обороте:  «Знание – воля, знание – свет, рабство без него». Говорили тогда, что этот девиз написала сама Юлия Михайловна.

А вот на этом снимке чувствуется порода и характер Кувшиновой. По-девичьи стройная и при этом сидящая широко и вольготно, по-хозяйски раскинув руки. Смотрит прямо в объектив, без улыбки, но в упрямой складке губ и прищуре небольших глаз точно прячется ухмылка. Мол, я управляю фабрикой и кормлю тысячи людей, а чего добился ты? Рука Юлии Михайловны лежит на раскрытой книге – она была не только образована сама, много читала, но и растила поколения образованных рабочих как в Каменном, так и за его пределами, отправляя способную молодежь получать высшее и специализированное образование. Не лишенное изящества черное платье с белыми кружевными облегающими рукавами, высокий воротник-стойка, скрывающий и подчеркивающий одновременно,и абсолютно седая голова еще нестарой женщины. Кувшинова не красавица, но определенно умница. И пленница своего дела. Хотя, как знать, чем именно ей пришлось пожертвовать, чтобы отдать силы и годы жизни фабрике. Пишут, что революцию она пережила за границей. Если хватило интуиции, а у таких особ ее с избытком, то вывела капиталы в надежные банки, как тверской текстильный король Иван Морозов, и встретила старость в европейском комфорте.

А вот ее Народный дом. Горькому с его советами и не снилось.

Сейчас на фронтоне здания что-то про Ленина, а раньше была надпись:  «Народный дом в память 17 октября 1905 года». Это день издания императором Николаем II Манифеста о гражданских свободах.

Здание огромное, но его надо обойти со всех сторон, чтобы увидеть, насколько оно оригинально и прекрасно. Народный дом построен из кирпича по проекту Флегонта Воскресенского в стиле модерн. К сожалению, интерьеры не сохранились.

В настоящее время здание Народного дома занимает районный  Центр досуга. А на площади перед  ним стоит современный памятник Юлии Михайловне. Лицом не очень-то похожа. Память о хозяйке бумажного королевства городок пронес сквозь советскую эпоху – сначала железнодорожная станция получила название «Кувшиново», а потом и весь поселок. И никто не стремился его поменять на какой-нибудь Ленинобумажск или Сталинокартонск. В руках у Юлии Михайловны чертеж Народного дома.

Последним нашим пунктом в Кувшинове и стала одноименная станция. Чего мы потащились на вокзальчик? Так он тоже деревянный и потому может считаться редким!

Строительство железной дороги Торжок – Каменное стало одним из самых больших событий начала XX века в уезде. Писчебумажная фабрика Кувшиновых, расположенная в то время в лесной глуши, до 1910 года в транспортном вопросе была в крайне невыгодном положении. Находясь в 53-х километрах от уездного центра и железнодорожной станции Торжок, фабрика могла использовать только гужевые телеги. Нанятые возчики отправлялись с кладью бумаги в Торжок, а  возвращались обратно с грузами для фабрики и магазинов, привозя также почту и пассажиров. В межсезонье путь был очень трудным.

Для строительства линии требовалось не менее 3 – 4 млн рублей, но проблему финансирования решили выпуском акций под залог Каменской фабрики, которая вместе со своими богатыми лесными владениями оценивалась имперским Министерством промышленности в 8млн рублей. В 1912 году линия Торжок – Каменное была принята в эксплуатацию. А в 1913 году правление фабрики приняло решение построить железнодорожный путь Кувшиново – Селижарово. В 1916 году было открыто и почтово-грузо-пассажирское сообщение Торжок-Кувшиново-Селижарово общей протяженностью 112 километров.

И как тепло сегодня видеть именно такую станцию-теремок, а не кирпично-бетонного урода.

А это вид с тыла, то есть с прилегающей улицы.

Соседка – краснокирпичная водонапорная башня. Видимо, она питала паровозы водой.

Когда-то у башни было интересное завершение, но сегодня у красоты меньше шансов.

После этого солнце совсем закатилось за горизонт, и мы поехали в Тверь. Да, наследие фабричного городка не так роскошно, как в Морозовском городке Твери, или в коноваловском городке Вичуги, или даже как у Мальцовых в Гусе Хрустальном, но из одной с ними «оперы» про социальную ответственность. Однозначно стоит видеть и знать.