Маринино: тёмные аллеи Танеевых

Одноэтажный деревянный дом, старые липовые аллеи, пруд и церковь с погостом над речкой –усадебная классика. Таких сельских имений в Российской империи были тысячи, но  Маринино – редкость.

Целых четыре века в руках одной фамилии! А ниточки усадебной истории ведут к славным именам фрейлины и подруги императрицы, генералов и российского композитора, французского художника и его любимой модели.

Расположение Маринино – просто туристическая удача: Владимирская область, Ковровский район, поворот с М7 в Сенинских двориках и еще 12 километров сносного сельского асфальта по красивейшим пейзажам. Заплутать невозможно. Как раньше было принято указывать удаленность населенного пункта от губернского города и уездного центра, укажем, что село Маринино располагалось по старым дорогам от Владимира в 54 верстах и в 27 верстах от Коврова.

В дороге можно вспоминать статьи ковровского музея о том, что в предках у Танеевых сами французские короли, а в Маринино давались «ослепительные балы, собиравшие весь владимирский бомонд». Приехав в усадьбу, вы поймете, что лучше бы все это не читали. Лучше бы вы ехали с ясной головой в милое местечко, где вряд ли бывала подруга и фрейлина императрицы, не пахнет французскими королями и балами, а композитор, если и бывал, то в раннем детстве…

Парковка перед музеем невелика, но туристов в тот солнечный октябрьский денек было немного – автобус школьников и несколько легковушек гуляющих. Все убрались.

Цена билета низкая – 50 рублей со взрослого и 20 рублей со школьника. Однако на этом радость заканчивается и начинается плата за право фотографировать в границах усадьбы. Прайс причудливый – можете оценить на сайте музея. Расценки зависят от уровня фототехники и времени съемки. Лично я столкнулась с этим впервые. Было неприятно доказывать, что любительская зеркалка не является профессиональной камерой, а подруга не собирается фотографировать телефоном. Да, камера в телефоне тоже была посчитана – а у кого сейчас телефон без камеры? Мне также запретили пользоваться вспышкой. Хорошо, что никто не взялся отслеживать время нашей прогулки, так как уплаченных 150 рублей должно было хватить только на 1 час. Если вы не докажете, что у вас любительская камера – с вас возьмут сразу 500 рублей, а за фотосессию – 2500. Словом, будьте готовы. Кстати, прайс изобилует предложениями по экскурсиям, праздникам и прочим мероприятиям. Зарабатывают, красавчики.

Словив внезапный стресс от общения с билетершами, мы отправились не к главному дому усадьбы, а подальше от персонала – в парковый партер, к пруду. Отсюда сквозь фруктовый сад просвечивает усадебная Покровская церковь.

Большую часть партера между домом и прудом занимает установленная сцена для мероприятий под открытым небом, поэтому сделать снимок так, чтобы та не попала в объектив – сложно.

Парковый партер или, как его еще называли в России – «зеленая зала» – самый распространенный элемент регулярных парков. Их устройство – целое искусство!

«Травяной партер, состоящий из низких трав, почитается лучшим и удобнейшим вразсуждении своей простоты и малого труда для него требуемого. Что ж касается до расположения партеров вообще, то продолговатый четвероугольник для его гораздо удобнее прочих, и чтобы он был длиною против ширины вдвое, но никогда бы не был втрое. Партеры делаются обыкновенно в садах при первом в них входе и занимают собой целую площадку. Около партера должны быть зделаны дорожки, шириною против настоящей садовой в две трети. Украшение же их зависит от воли и вкуса хозяина или садовника, однако ж чем он простее, тем лучше» [Осипов, 1793. Ч. 2. С. 119].

«Поелику настоящее место для оных близ дома, ширина оных должна быть по меньшей мере во все протяжение фасада здания, а длина соразмерна возможности обозрения так, чтобы из окон дома можно было глазом различить весь узор их начертания. Есть ли позволяет место, длина партера должна быть вдвое или втрое больше их ширины: ибо продолговатыя формы довольно сокращаются в глазах чрез отдаление и приятнее видом совершенных четвероугольников. Сверх того, надлежит сообщать партерам фигуру и форму, приличную месту и строению дома, разсекая оные на две или на четыре части…»[Левшин, 1795. Ч. 8. С. 14, 15].

Радует, что в Маринино все почти так, как должно быть – на протяжении фасада здания, с прудом и дорожками.

Вдоль липовой аллеи, которая идет параллельно господскому дому, стоят  «садовые диваны» – деревянные скамьи со спинками, выкрашенные в белый цвет и очень напоминающие подобные же в парках других усадеб.

В продолжение партера – небольшой пруд в окружении золотистых берез, с белыми перилами мостков и полузатонувшей белой же лодкой. Кстати, за забором – жилая сельская улица.

Отсюда же виден деревянный горбатый мостик – совсем как в Большом Болдине, только меньше размерами. Благодаря мостику, можно попасть в удаленный уголок к беседке.

На перилах – цепи и замки от счастливых молодоженов. Смотрится несколько неуместно для деревянного мостика, но администрация музея, видимо, не против. Интересно, что будет, когда количество цепей и замков достигнет критической массы?

С моста открывается вид на господский дом.

За протокой пруда, куда и можно попасть по мостику, находится совсем небольшой участок парка. Он порос деревьями, довольно бугрист, но тут находятся беседка со столами и скамейками для барбекю и «скамейка уединения». Воссоздано ли это по прежнему проекту, или является современными фантазиями – посетителям не поясняется.

Обязательно прогуляйтесь на противоположный берег пруда. Это недалеко, а вид оттуда на дом и мостки хороши.

Погуляв вокруг пруда, мы углубились в небольшой сад между домом и Покровской церковью. Тут, среди вишен и яблонь, обозначена старая парковая затея – часы. Разумеется, солнечные.

Птички хороши, как и вся затея в целом, но утраты уже заметны. Основание с циферблатом покосилось, цветные камешки из убранства павлинов местами потеряны.

Вообще это местечко во второй половине дня при осеннем солнце довольно тенистое. Мы определить время уже не смогли.

Птицы времени тоже не знали.

Тут мы заметили, что калитка, ведущая к церкви, открыта, и незаметно покинули территорию парка. Храм, безусловно, входит в усадебный комплекс и неразрывно связан с судьбой помещиков Танеевых, но мы не встретили тут гуляющих… Сюда выходят хозяйственные постройки.

Невысокая трёхъярусная колокольня с щипцом и гармоничный основной объем одноглавой церкви – красивое зрелище среди осеннего поля. Кресты почернели от дождей. Около храма – небольшая ровная площадка, которая, возможно, была погостом, а сейчас поросла травами.

От храма вниз уходит грунтовая дорога – она ныряет с холма к ручьям Вьюнке и Вазе, за которыми видны очаровательные дали. Думается, просвещенные помещики ценили местные пейзажи. Такое сложно не ценить – только вели заложить одноколочку или смирную лошадку под седло – и катайся, нагуливай аппетит к обеду. А уж там хоть бы и скромная грешневая каша с грибами, а также «пирожками, скородумками, шанишками, пряглами, блинами, лепешкамисо всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками» и еще невесть чем! Грешно такое не любить!

Но это мы отвлеклись и потому вернемся к усадебному забору, который сегодня служит исключительно границей культурного учреждения и спасает его от безбилетного прохода граждан. Думается, в прежние времена изгородь могла проходить иначе, если она вообще была.

Хотелось бы рассказать о храме. Впервые марининская церковь упоминается в 1656 году. Тогда о ней в окладных книгах патриаршего казённого приказа было записано: «церковь Покрова Пресвятые Богородицы в вотчине Тихона Танеева в селе Маринине». Примерно тогда же приход Покровской церкви составляли «двор вотчинников, задворных людей 4 двора, крестьянских 11 дворов, бобыльских 30 дворов». Небольшое имение. Возможно, именно потому до начала XIX века марининская церковь оставалась деревянной. В 1808 году стараниями помещика Андрея Михайловича Танеева (бывшего губернского предводителя) и его младшего брата Василия Михайловича (ему ещё предстояло занять пост предводителя дворянства губернии) была возведена каменная церковь.

Главный престол нового храма остался прежним – в честь Покрова Пресвятой Богородицы. В придельном тёплом храме престол освятили в честь святителя и чудотворца Николая, столь любимого русскими людьми.

Новая церковь не отличалась большими размерами. Правда, и приход оставался скромным: село Маринино, деревня Поддубная и сельцо Ваза, находящееся в соседнем Судогодском уезде. В конце XIX века в приходе жили всего 550 жителей в 72 дворах. Интересно, что храм чудом сохранил кресты, роспись в основном объеме с удивительными багровыми стенами, деревянный каркас и даже царские врата. Да и закрылся храм официально только за 18 дней до начала Великой Отечественной войны, став складом. Кладбище было уничтожено в 1980-х годах. Священников обычно хоронили около алтарной части. Роща справа – усадебный парк.

Мы хотели было заглянуть внутрь, но на дверях храма замки. Говорят, богослужения возобновлены уже лет 10 назад, но явных следов восстановления мы не заметили. Лестница звонницы разобрана.

А в дверной щели было нами обнаружено вот такое милое подношение – конфета.

История Покровского храма в селе Маринине связана не только с фамилией Танеевых, но и с именем Лидии Николаевны Делекторской — внучки настоятеля марининской церкви Ивана Георгиевича Делекторского. Священник отец Иоанн родился в семье священника села Клин Муромского уезда Владимирской губернии, ныне Вачского района Нижегородской области. В 1868 году епископ Владимирский и Суздальский Антоний (Павлинский) посвятил Делекторского в священники села Маринино, на место его дяди Николая Добровольского. Здесь отец Иоанн прослужил до самой своей кончины 23 июня 1903 года.

Детей у марининского священника Делекторского и его супруги Александры Андреевны было десять человек. Старший из сыновей – Николай – родился в селе Маринино 19 июня 1872 года. После окончания Владимирской духовной семинарии Николай Делекторский решил не посвящать себя церкви, а поступил на медицинский факультет Томского университета. Там он и остался после окончания университетского курса, став ординатором детской клиники. Скончался доктор Делекторский в 1923 году от тифа. Тогда же от холеры умерла и его супруга Вера Павловна. Дочка Лидия, родившаяся 23 июня 1910 года в Томске, осталась сиротой.

Тетка по матери вывезла ее в Харбин, а оттуда – уже во Францию. Так внучка марининского священника оказалась в Париже. В 19 лет Лидия Делекторская вышла замуж за русского же эмигранта, но уже в 20 лет покинула его. В октябре 1932 года Делекторская искала работу и нашла ее у художника Анри Матисса – ему требовалась натурщица для завершения работы над картиной «Танец». Русская красавица задержалась в доме художника, став сиделкой при его захворавшей жене.

Вскоре она стала не только помощницей Матисса, его секретарем, но и музой, а также близким другом (разница в возрасте составляла 40 лет). Всего художник написал Лидию около 90 раз, не считая эскизов и набросков. «Каждый раз, когда я скучаю, — признавался Матисс, — я сажусь за портрет госпожи Лидии — и тоски как не бывало».

Многих интересовало, была ли Лидия Николаевна супругой знаменитого художника. В одном из писем к родственникам сама Делекторская так отвечала на этот вопрос: «Вас интересует, была ли я «женой» Матисса. И нет, и да. В материальном, физическом смысле слова — нет, но в душевном отношении — даже больше, чем да. Так как я была в продолжение 20 лет “светом его очей”, а он для меня – единственным смыслом жизни».

После кончины Матисса в ноябре 1954 года Делекторская написала и издала в Париже две больших книги о жизни и творчестве художника. Она не раз приезжала в СССР. Начиная с 1967 года, она дарила Эрмитажу и Русскому музею рисунки и скульптуру Матисса, а также книги, которые иллюстрировал художник, так называемые livred’art, издаваемые небольшим тиражом, иногда до 5 экземпляров. Благодаря Лидии Николаевне сегодня в России одна из самых обширных коллекций произведений Матисса. Два портрета Лидии Делекторской, написанные художником в 1939 и 1947 гг., чей дед служил, а отец родился в Маринине, ныне — единственные живописные работы позднего периода творчества Матисса в коллекции Эрмитажа.

А еще Лидия перевела на французский всего Константина Паустовского. Внучка марининского священника скоропостижно скончалась 16 марта 1998 года в своей парижской квартире на бульваре Пор-Руаяль в 87 лет. Похоронена в Павловске, под Санкт-Петербургом.

Вот такая история. Не знаю, рассказывают ли об этом в музейной экскурсии. А мы вернулись в парк музея.

Тропинка от храма к господскому дому прямая как стрела. С этого бока у дома нет парадного крыльца – оно смотрит в регулярную часть парка, а в сад выходят скромные боковые двери, чтобы из залы сразу выходить под осеннее небо и желтые шатры деревьев.

Кстати на сайте музея нашлась советская фотография, близкая по ракурсу. Обратите внимание, что на торце дома было только одно окно – второе, как и боковую дверь, прорубили позже. Состояние дома, конечно, тогда оставляло желать лучшего. Интересны остатки каменного строения в левой части кадра – это или остатки каких-то служб, или остатки ворот, которые могли входить в храмовый комплекс – церковь с высокой вероятностью оставалась единственной каменной постройкой.

Жаль, что не хватило терпения или сил сделать боковое крылечко аутентичным. Облицовка ступенек плиткой вряд ли можно отнести к практикам дореволюционных усадеб. А вот навес и небольшое крылечко с резными балясинами – вполне. Эти небрежности выдергивают любителей видеть «все как прежде».

А вот фасад, выходящий в регулярную часть парка, сохранен более любовно. Тут же парадное главное крыльцо дома.

И никаких кафельных ступенек, цветы и белая парадность. Только полы раньше чаще оставляли некрашенными.

Так как солнце постепенно сползало в лес за речушкой, мы решили прогуляться в парке и только потом зайти в музей, чтобы осмотреть экспозицию. Желтый парк светился в позднем солнце и был тепло-ламповым, а мы – внутри.

В регулярной части парка заметен уклон к речушке, но сторона выбрана солнечная, и от того тут так светло и хорошо старым липам, а весной тут первым сходит снег.

Конечно, аллеи сохранились фрагментарно, но замысел садовника еще читается, и гулять тут очень хорошо. Бывает такое ощущение от места, что оно доброе, будто обнимает тебя. Вот одно такое местечко именно тут.

Старые липы тут хозяйки. Их еще достаточно, чтобы диктовать свою волю – душистую весной и золотую – осенью. Интересно, что посадка очень плотная – старые деревья буквально образуют забор. Дорожки перпендикулярны друг другу.

С холма видно, что их сестры остались водить хороводы аллей за пределами усадьбы-музея – очевидно, в советские годы часть помещичьего парка ушла под частную застройку.

В этой же части парка есть малый пруд – он имеет форму прямоугольника, а на холме из вынутой земли стоит беседка.

Тяжело поверить, что парк имеет в своей истории такие утраты. Сколько труда вложено в восстановление.

Сравните.

Сейчас кроме беседки над прудом – мостки, на которых стоят качели. Интересная парковая затея. И не единственная.

Где же, как не на солнечной стороне парка устраивать Французский сад?

Традиционно такая зала предназначалась для чтения, декламирования стихов, даже пения, и в данном случае – игры в шахматы. То есть приветствовался интеллектуальный отдых.

Тем более, что осень уже расставила свои фигуры.

Правда, при ближайшем рассмотрении у фигуры с мужским лицом обнаружилась грудь, и это значило, что перед нами муза. Из-за лиры можно предположить, что это Терпсихора – муза танца, которая играла на лире музыку, идущую из сердца. Так что эта парковая зала – еще и танцпол.

Музыке в Маринине вообще посвящено многое. Прямая липовая аллея ведет от главного дома вниз – к музыкальному павильону и открытой площадке. Здание, видимо, новодел, но примерно так могли выглядеть службы в усадьбе. Поэтому смотрится гармонично.

Тут же «большие шаги» и множество качелей, какие были доступны и в XIX веке усадебным обитателям.

Очевидно, именно на этой площадке музей зарабатывает, проводя обрядовые, праздничные мероприятия и свадьбы. Чисто, ухожено, много цветов. Видна хозяйская рука.

Возможно, на этой застроенной площадке когда-то и были старые липы, а также продолжение аллей – в конце участка стоит одинокая старая липа.

Осенний день гаснет, а мы возвращаемся к господскому дому, чтобы познакомится с ним. Кстати, заметьте, как тесны аллеи. Тут не соблюдался привычный по большим усадьбам парковый стандарт ширины «чтобы два всадника могли ехать стремя к стремени». Наездникам будет тут тесновато, да и размеры парка явно не для верховых прогулок. Зато тут плавно течет время для желающих уединения или тех, кто еще пребывает в счастливом детстве и никуда не спешит.

У парадного крыльца дома стоит стела с гербом дворян Танеевых.

Графически герб выглядит так. На рисунке понятнее детали.

Известно, что в 1608 – 1609 годах царь Василий IV Иванович Шуйский пожаловал «пустошь Маринино на речке на Вязе» с другими пустошами в Жегалинской волости Владимирского уезда в вотчину суздальскому сыну боярскому Дементию Никифоровичу Танееву «за царя Васильево московское осадное сиденье».

В 1623 году первый царь из династии Романовых пожаловал эту вотчину сыну Дементия Никифоровича – Тихону Танееву. Интересно, что сам Дементий Никифорович на тот момент не скончался, а до 1627 года был воеводой в Юрьеве-Польском. Кстати, пустошью в старину называли необрабатываемую землю, заросшую кустарником. Обычно пустоши не были заселены. Возможно, необходимость выделить сына при живом родителе возникла из-за того, что Тихон Танеев женился. Получив пустошь во владение, возможно, именно он и основал сельцо Маринино – переселил из других батюшкиных вотчин крестьян, выстроил первую усадьбу. А название сельцо могло получить от имени молодой хозяйки – довольно распространенная ситуация.

В 1646 году дворянин Тихон Дементьевич Танеев выстроил в усадьбе деревянную церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Так сельцо стало селом и получило по храму второе название – Маринино-Покровское.

В начале царствования Петра I село унаследовал один из внуков храмоздателя Тихона Дементьевича — Тимофей Львович Танеев. Он служил в Ивангородском пехотном полку и в чине капитана погиб в весной 1709 года в Полтавской битве против шведов. В 1715 году хозяйкой села была его вдова – Анастасия Федоровна. Она осталась с тремя детьми – Василием, Александром и Михаилом. В 1719 году хозяином села числился уже Александр Тимофеевич (возможно, Василия уже не было в живых).

К середине XVIII века Маринино переходит к младшему брату Александра Тимофеевича – Михаилу. Он родился в 1708 – 1709 году и не мог знать своего славного отца, погибшего в Полтавскую битву, но тоже пошел по военной линии. С молодых лет он служил в лейб-гвардии Преображенском полку, четверть века провел в столице Санкт-Петербурге и в 1758 году вышел в отставку в чине секунд-майора гвардии, что по-армейски приравнивалось генерал-майору. Официальной причиной ухода со службы стало расстроенное здоровье, но после этого майор Танеев прожил еще ровно 30 лет. Второй самой распространенной причиной ухода в отставку у военных была женитьба и желание поправить дела в заброшенных усадьбах, которые приходили постепенно в упадок и уже не приносили дохода. Да и жизнь при столице была дорога, а если долги, то и вовсе невыносима.

Кстати, женат Михаил Тимофеевич был на Надежде Петровне Танеевой — своей «пятиюродной» сестре. В семье родились 4 сына и 2 дочери. Сыновья служили в лейб-гвардии Преображенском полку и вышли в чины.

А вот тут род дробится на три ветви – ту, что обосновалась в Санкт-Петербурге и делала карьеру при дворе, ту, что дала России великого композитора, и ту, что всем карьерам предпочитала марининские аллеи.

Немного о петербургских родственниках, которые, судя по всему не снисходили до Маринино.

Самым успешным сыном Михаила Тимофеевича можно признать старшего – генерал-майора Сергея Михайловича Танеева. Он командовал Невским пехотным полком, где служил его дед, был личным другом графа Аракчеева. Его сын Александр Сергеевич (1785—1866) при протекции Аракчеева поступил  на службу в Собственную Его Императорского Величества канцелярию, где позже занял должность статс-секретаря и управляющего 1-м отделением.

Его сын Сергей Александрович (1821—1889) буквально пошел буквально по стопам отца –служил управляющим 1-м отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и оставался в этой должности до самой смерти. С 1879 года был членом Государственного совета. По отзывам современников, он был «аккуратнейший из аккуратнейших чиновников». «Говорят, что это был очень умный, дельный человек…»,— писал граф Сергей Витте.

Его сын Александр Сергееевич (1850 – 1918) пошел по стопам деда и отца. И тоже буквально. Статс-секретарь, обер-гофмейстер императорского двора, камергер. В 1896—1917 годах — главноуправляющий собственной Его Императорского Величества канцелярией. Член Государственного совета. Почетный член Императорской Академии наук (1902).

Он даже принимал участие с супругой в известном костюмированном балу 1903 года.

Была участницей бала 1903 года и их юная тогда дочь Анна. Через год, в январе 1904 года Анна Танеева «получила шифр» — была назначена городской фрейлиной, в обязанности которой было дежурить на балах и выходах при императрице Александре Фёдоровне.

После этого, став близкой подругой императрицы, она много лет находилась рядом с императорской семьёй, сопровождала их во многих путешествиях и поездках, присутствовала на закрытых семейных мероприятиях. Танеева была хорошо знакома с Григорием Распутиным. На её даче в Царском Селе он неоднократно встречался с членами императорской семьи. В 1907 году Анна Танеева обвенчалась с морским офицером Александром Вырубовым в Царском Селе, но брак оказался недолговечным и уже на следующий год распался.

Последний представитель этой ветви, гусар и профессиональный русский разведчик в годы Первой мировой войны штабс-ротмистр Сергей Александрович Танеев (младший) (1887-1975) закончил свою жизнь эмигрантом в США в Нью-Йорке. С ним эта старшая линия Танеевых пресеклась.

Ну, со столичными все понятно. А теперь вернемся к другой ветке Танеевых, композиторской.

Кстати, памятник композитору и блестящему преподавателю Сергею Ивановичу Танееву стоит прямо перед господским домом в Маринино.

Еще один сын Михаила Тимофеевича – Илья Михайлович – звезд с неба не хватал. Дед композитора, как и его братья, служил в лейб-гвардии Преображенском полку и 11 января 1788 года из гвардии капитанов вышел в отставку бригадиром. Он стал помещиком села Кобылино Арзамасского уезда Нижегородской губернии, а вот женился на дочери соседа по марининскому имению отца – Александре Михайловне Владыкиной. В приданое за невестой он получил село Крутово и деревню Ельниково Ковровского уезда. Портреты этой четы и висят в господском доме.

Их сын Иван Ильич (1796—1879)– отец композитора – в Маринино тоже не жил. Он дослужился до статского советника, был магистром словесности, музыкантом-любителем, автором нескольких литературных произведений и музыкальных пьес. Иван Ильич выехал из отцовского Кобылина во Владимир и поселился в доме супруги, где и родились у них дети. На месте этого дома во Владимире на улице Нижегородской, 5 стоит здание семинарской больницы.

Будущий композитор Сергей Иванович Танеев жил во Владимире до 9 лет, после чего родители увезли его и остальных детей в Москву. Если композитор и бывал в родном доме деда Ильи Михайловича и имении двоюродного дяди Алексея Андреевича, то в раннем детстве. Дальнейших упоминаний не встречается – возможно, это забота исследователей.

Однако именно на памяти композитора пытается развивать туристическую составляющую музей в Маринино. Персона известная и в высшей мере позитивная – лучше фигуры не найти. Всесторонне образованный, одаренный и яркий композитор Танеев запросто затмевает как преуспевшую при дворе ветку канцеляристов и фрейлин Танеевых, так и ветку марининских владельцев, о которой мы еще так и не рассказали.

Ученик Чайковского, учитель Рахманинова и Скрябина, друг Льва Толстого, который ревновал к Танееву свою жену Софью Андреевну. Безнадежно влюбленный в талантливую пианистку, жену знаменитого архитектора и живописца Альберта Бенуа, мать четырех детей – Марию Карловну, и проживший всю свою жизнь под опекой своей няни. Жизнь композитора Танеева украшена именами известных людей, как корона бриллиантами.

А между тем, для туристов с его именем связан дом-музей в Дютькове под Звенигородом, где композитор любил бывать и скончался. Но Маринино тоже хочет стать танеевским приютом. Музыкальные вечера, культурная жизнь – шлейф приятнейший. Главное, чтобы получилось.

А теперь перейдем к ветке настоящих владельцев Маринино.

Усадьба досталась среднему брату (остальные – родоначальник придворной ветки Сергей Михайлович и родоначальник композиторской ветки Илья Михайлович)  – Андрею Михайловичу Танееву. Он поселился в Маринино в 1788 году и почти 40 лет постоянно проживал здесь. Андрей Михайлович был женат на Марии Григорьевне Загоскиной и жил большим барином. Его дом был открыт для гостей – родни и цвета Ковровского уезда. Глядя на господский дом, в котором вряд ли когда могло быть больше шести комнат, можно предположить наличие флигелей в усадьбе, которые не сохранились, но судя по карте, были.

В последние годы екатерининского царствования в 1794 – 1796 годах Андрей Михайлович занимал почетный пост владимирского губернского предводителя дворянства. Вначале его избрали ковровским уездным предводителем дворянства, а потом — сразу владимирским губернским. Танеев чудил и не любил выезжать из своего села, потому и избирался и председательствовал чаще всего заочно, присылая письменные ссылки на болезни или необходимость находиться «в деревне».

Его  соседом и ближайшим другом был брат, полковник Василий Михайлович. Тот жил в сельце Вазе неподалеку и был холостяком, потому погреться у семейного камелька приезжал к брату Андрею. Вместе они и построили в 1808 году каменную Покровскую церковь в Маринино, когда деревянная пришла в ветхое состояние.

Восшествие на престол императора Павла Петровича и последовавшие затем перемены вынудили Андрея Танеева выйти в отставку. Награжденный превосходительным чином действительного статского советника он никогда больше не служил и постоянно жил в Маринине, лишь иногда выезжая в Москву и Петербург.

Жили братья-соседи так дружно, что даже смерть разлучила их только на 4 месяца. Первым 16 января 1827 года «паралическим ударом» скончался 69-летний Василий Михайлович Танеев, а 16 мая того же года в возрасте 78-ми лет за ним последовал и его превосходительство Андрей Михайлович Танеев.

Наследником Андрея Михайловича стал его сын и единственный наследник Алексей Андреевич Танеев.  При нем усадьба продолжила обустраиваться. Правда, на каменный дом денег все равно тратить не стали, предпочитая деревянный. Алексей Андреевич  числился канцелярским чиновником в Москве в ведомстве экспедиции Кремлевского строения, но, не чувствуя влечения к службе, почти сразу же по кончине родителя вышел в отставку с невеликим чином коллежского секретаря и зажил в Маринине барином.

Дом был всегда открыт гостям. В августе 1846 года в марининской усадьбе гостила «Его Превосходительства Николая Александровича жена Мария Карловна Геннади» — супруга чиновника Министерства иностранных дел, урожденная Плеске, мать известного библиографа, библиофила и историка литературы Григория Николаевича Геннади.

Супруга Алексея Андреевича Танеева Надежда Гаврииловна приходилась правнучатой сестрой автору бессмертной комедии «Горе от ума» Александру Сергеевичу Грибоедову. Благодаря ее стараниям в Маринине была неплохая библиотека, а четверых детей воспитывали специально приглашенные учителя.Число дворни достигло почти сотни человек – это максимальное число обслуживающих марининских помещиков слуг.

В последние годы жизни Алексея Андреевича Танеева прежний размах жизни в Маринине постепенно угасала. Кончина Танеева, умершего в возрасте 58-ми лет «от горячки» 14 июня 1857 года в Маринине завершила «золотой век» марининской усадьбы.

Усадьбу унаследовал Дмитрий Алексеевич Танеев. Он получил образование в частном учебном заведении, недолгое время находился на военной службе и вышел в отставку поручиком. В апреле 1876 года «поручик Дмитрий Алексеевич Танеев» значится в «Списке лиц, имеющих право баллотировки в мировые судьи по Ковровскому уезду с 1876 года». Это последнее его документальное упоминание. Вероятно, вскоре он и скончался. Известно, что Дмитрий Алексевич страдал болезнью ног и в конце жизни даже передвигался на костылях.

Вдова Дмитрия Алексеевича Варвара Ивановна, урожденная Протасьева, вскоре после смерти супруга вышла замуж за некоего господина фон Бах и уехала в Петербург.

Николай Дмитриевич Танеев стал последним владельцем усадьбы в Маринине. Он родился 2 ноября 1860 года и до 1879 года обучался в Императорском училище правоведения, а потом выбрал военную карьеру. Последняя должность капитана Танеева — командир военно-телеграфной роты. За время своей службы он был награжден двумя орденами — святой Анны III степени и святого Станислава III степени.

Но в конце 1899 года наследник марининского имения заболел психическим расстройством. В феврале 1900 года Танеев был помещен в Московский военный госпиталь. В мае того же года больного перевели в клинику душевных и нервных болезней при Императорской военно-медицинской академии в Петербурге. Но лечение оказалось безуспешным. В итоге Главное военно-медицинское управление констатировало «душевную болезнь в форме нарастающего паралича помешанных, лишающей его всякой возможности не только продолжать какую-либо службу, но и обходиться без постоянного постороннего ухода».

Так 29 апреля 1901 года Николай Дмитриевич был уволен из армии с чином подполковника, мундиром и пенсией. Ему тогда было всего лишь 40 лет. Лечение не помогало, вскоре мать фон Бах забрала сына на свое содержание в Петербурге. Маринино осиротело и начало приходить в упадок.Средняя линия рода Танеевых (потомков Андрея Михайловича Танеева) пресеклась.

Словом, Маринино на протяжении веков оставалось имением одной фамилии, что в принципе редкость. Ведь многие усадьбы закладывались, продавались, проигрывались, уходили в приданое дочерям и переходили другой фамилии.

Осталось заглянуть в дом. Иллюзии о чудесной старине, как и зонтики, надо оставить у порога.

Центральная зала посвящена природе Ковровского района Владимирской области. В витринах енот, лиса и разные птички. Детям интересно, если они еще не насмотрелись чучел в других музеях. Вдоль стен попадаются старинные вещи, но учитывая, что пережил дом в советские годы, они вряд ли имеют к усадьбе отношение. Тут же продают книги и брошюры, изданные при помощи Ковровского районного музея. Надо сказать, что музей очень старается вести издательскую деятельность, и за это ему спасибо.

В зале, выходящей на парковую сторону, стоит огромный макет усадьбы. Интересно разглядывать.

Также в музее осенью 2018 года выставлялись две частные коллекции – женских портретов и бисерного шитья. Музей очень гордился этими выставками, и мы их осмотрели – все же марининские хозяйки наверняка носили те же локоны и воротнички, а также любили вышивать кошельки, что, по мнению жены помещика Манилова из гоголевских «Мертвых душ», и есть одно из трех слагаемых счастья.

В соседней небольшой комнате было продолжение бисерной коллекции. Тут же было можно посмотреть на инструментарий старинного хендмейда.

Зала, выходящая на сторону паркового партера, оказалась «каминной» и выполненной в современном стиле. Ламбрекены, массивная люстра, решетки на окнах. Наверное, там проводятся конференции музея. Самое хорошенькое в этой зале – композиции из сухоцветов. Еще одна милая усадебная традиция, кстати, довольно распространенная среди музеев.

Большая зала, выходящая в парк, посвящена Танеевым. Печка, облицованная современной плиткой, такой же свежий ковер на полу, манекены, портреты и охотничьи трофеи на стенах, собрание разной мебели в одном помещении.

Часть помещений в доме являются закрытыми. Но дом явно небольшой – для семьи с детьми он кажется тесноватым. Родители нуждались каждый в своей комнате, которые служили также кабинетами при дефиците помещений. Братьев и сестер не принято было селить в одной спальне. И где-то тут спряталась минимум гостиная – она же и столовая. Хорошо, что кухню размещали обычно вне господского дома. Скорее всего, дом перестраивался или вовсе не был господским. Словом, следов прежней жизни даже искать особо не в чем, кроме липовых аллей.

Маринино начинает потихоньку обрастать историческими мифами, что должно притянуть туристов. Но, надо отдать должное коллективу – они стараются сделать место популярным. Композитор им в помощь.

В целом на прогулку по парку и осмотр экспозиций в доме мы потратили чуть больше трех часов. Разумеется, мы никуда не спешили.

Сувениры – книги о Ковровском районе и его людях, а также традиционные магнитики и прочая мелочь.

Туалеты – замечен между господским домом и храмом на некотором удалении от дорожек один деревянный с дырой в полу. Пирамиды внутри и амбре извиняет только бесплатность клозета и смешная стоимость за вход в сам парк.

Кафе – отсутствует. Угощение в виде пирогов и чая прописано только для групп, оплативших одну из программ. Берите перекус с собой или надейтесь на придорожные кафе на М7.

Место приятное, с неброской, но милой красотой. Если вас не обижают реконструированные пространства усадеб и такие же истории, то вам точно понравится.

Кстати, дорога от М7 до Маринино и обратно – отдельный экспонат, особенно осенью. Рекомендуем.

PS: Статья написана по материалам Ковровского музея и открытых источников.