Васильевское: приданое с секретом

Село Васильевское стоит в шуйских полях, перетянутых ситцевыми березовыми рощицами, и когда-то славилось соколиной охотой. Оно нанизано, как красивая бусина, на нитку бывшего аракчеевского тракта. Таких в России – сотни, а, может, и тысячи. Но это – особое. Просто поверьте, что именно благодаря практичности васильевских крестьян Третьяковская галерея и Русский музей обязаны сохранностью некоторых шедевров Андрея Рублева.
Древнее название местности, в которой стоит Васильевское – Матнинский стан. Тут, при ныне маленькой речке Матня, чье название означает “кошель рыболовной сети”, стоял княжий охотничий двор Василия Шуйского. Час неспешной верховой езды от городка Шуи – и князь оказывался в полях и перелесках, где тешил себя соколиной охотой.

Царь и Великий князь Василий Иоаннович Шуйский.
Копия из “Титулярника” 17 века. Автор копии – В.Н. Нечаев, 1887.

Про охоту раньше говорили так: «Соколиная – царская, псовая – барская, ружейная – крестьянская». С практической точки зрения, соколиная забава – занятие бессмысленное. Уж больно ничтожна добыча – утка, пара зайцев, костлявая цапля. Стоило ли это затраченных усилий по сборам и тем более содержанию всего штата челяди при птицах? Стоило! Потому что радовало княжеское сердце скачкой и азартом.

С. Бабюк. Соколиная охота.

Николай Сверчков. Царь Алексей Михайлович с боярами на соколиной охоте близ Москвы.

Ловчие птицы были даже частью дани Золотой Орде. Причём один хороший кречет шёл за трёх скакунов!

Фото с сайта domodedovod.ru.

Матнинский стан перестал быть охотничьей усадьбой, видимо, сразу после отбытия Василия Шуйского в Москву. Правда, местечко было уже так облюбовано людьми, что не забылось и продолжило жить. До наших дней дошла «Уставная Грамота дворцовых Афанасьевского и Васильевского сёл с деревнями и крестьянами» от февраля 1554 года, выданная царём Иваном Грозным, которая и подтверждает, что уже к этому времени село было большим и принадлежало царю. Название Васильевское было дано, видимо, по имени первого владельца.
С 1619 года село было пожаловано царём за службу князю Дмитрию Михайловичу Черкасскому. В XVIII веке богатый род имел только одну наследницу – единственную дочь князя Алексея Дмитриевича Черкасского Варвару Алексеевну. Она и была владелицей Васильевского.

Портрет Варвары Алексеевны Черкасской.

Самая богатая невеста империи тщательно подошла к выбору жениха. Точнее, она всю жизнь любила только одного – Петра Борисовича Шереметьева. Сын прославленного фельдмаршала петровской эпохи и Варенька знали друг друга с детства. Варя Черкасская была близкой подругой его сестры – Натальи Борисовны Шереметевой и часто гостила в подмосковной усадьбе Кусково. Петр Шереметев, разумеется, был влюблен в веселую Варю, поговаривали о скорой свадьбе, но счастья влюбленным пришлось ждать долгих 10 лет. Дело в том, что сестра Петра Борисовича, Наталья, вышла замуж за князя Ивана Долгорукого. После смерти Петра II все семейство Долгоруких было сослано в Березов, поэтому отец Варвары запретил союз с Шереметевыми, находившимися в родстве с опальными.

Петр Борисович Шереметьев.

Целых 10 лет Петр Борисович ждал своего счастья, а Варвара, ставшая фрейлиной императрицы, неизменно отказывала многочисленным женихам, искавшим ее руки. Лишь после прихода к власти Елизаветы Петровны влюбленные смогли обвенчаться. Княжне шел в ту пору тридцать второй год, что позволяло говорить, что невеста весьма засиделась в своих капризах. За нею было «прошлое, не лишенное бурь и испытаний».
Варвара Черкасская принесла Шереметевым завидное приданое, в которое входило 70 000 только мужских душ крепостных и земли, на которых их сын, Николай Петрович, потом построит прекрасный останкинский дворец, жемчужину подмосковного усадебного искусства. В целом же состояние Шереметева удвоилось, и он стал владельцем 44 имений в 28 губерниях и 140 тысяч душ крепостных.
Брак был счастливым, супруги жили душа в душу и вместе воспитывали детей. А материнское счастье еще и состояло в том, что Варвара Алексеевна не успела увидеть горестей дочерей и сына.

Варвара Алексеевна Шереметева.

В 1767 году скончалась добрая барыня, а Петр Борисович подал в отставку и впал в депрессию. Он пережил супругу на 11 лет и умер в 1788 году, успев похоронить и свою любимицу – старшую дочь Анну, скончавшуюся прямо накануне свадьбы с Никитой Паниным. Несмотря на век “веселых нравов” настоящие чувства были в цене – несостоявшийся жених Панин хранил память об Анне всю жизнь и остался холостяком.
При графах Шереметевых село Васильевское стало торговым и процветающим. А где торговля и ремесло – там и достаток. Тем более, что стояло село на старом “бульварном”, то есть обсаженном березами, Аракчеевском тракте, бегущем среди полей, болот и лесов из Санкт-Петербурга в Сибирь. Кстати, насыпь тракта и дренажные канавы по бокам до сих пор ведут через шуйские леса. Местами насыпь уже заболачивается – делают свое дело бобры, прудящие лесные речки. Но факт остается фактом – в окрестностях Васильевского можно пройтись по старинному тракту, например, до “Суздаля в миниатюре” – сел Горицы и Дунилово. Мы же заезжали в село обычными автомобильными дорогами, которые вторят тракту лишь на въезде.

Шереметевы в числе жестоких крепостников не числились и экономический рост поощряли, а потому жилось Васильевскому сыто. И строительство каменных церквей – тому подтверждение. Первая каменная церковь (Николая Чудотворца с приделом Михаила Архангела) была построена в 1758 году. Затем была возведена церковь Грузинской Богоматери. В 1768 году построен Троицкий храм. Дошедший до нашего времени комплекс и сейчас составляет жемчужину села. А стройная иголка колокольни будет встречать вас еще на подъезде к Васильевскому.

Состояние комплекса медленно, но поправляется, хотя местами заметно, что денег на комплексную и грамотную реставрацию нет.

Обширная для села площадь намекает, что вы прибыли, скорее, в небольшой городок, нежели в село. Именно тут еще и век назад кипели ярмарки и базары.

Несколько магазинов по периметру площади вам непременно попадется. Далеко не все дожили до наших дней, но парочка так и вмещает в себе прилавки с нехитрым ассортиментом – в ходу шуйский и владимирский алкоголь.

Храмовый комплекс стоит обойти кругом. Мы приехали поздновато и за ворота не пошли. Вообще на месте остается стойкое ощущение монастыря. Наверное, из-за закрытого периметра ограды. То, чем раньше жило Васильевское, что лелеяло и украшало, сегодня стремится отгородиться от села. В кадре – Троицкий храм и Церковь Грузинской Божьей Матери.

Привлекает внимание угловая башня-часовня, утратившая кровлю. Черные ребра крыши хитрой формы смотрятся несколько зловеще. Кстати, архитектором ограды, колокольни и угловых башен, построенных в 1802 году, стал крепостной Прокопий Корсаков.

В отличие от ворот, выходящих на площадь, их противоположные собратья пока не имеют даже целой луковки и также заложены кирпичом. Враг не пройдет.

Дальняя угловая башня не сохранила даже каркас кровли. Стоит обрубком, смотрит за небольшой пруд в село.

К пруду выходит ограда, частично сохранившая прежние украшательства и теплую кирпичность. В местах, где раньше была литая решетка, положена свежая кладка. Неприветливо как-то для приходских храмов. Да и в отношении памятника архитектуры – практически вандализм. Элементы решетки сохранились на части стены и стоило их просто повторить.

Ворота заложены наглухо. Несмотря на сохранность старых створок. Не удивлюсь, если и их со временем утилизируют.

А между тем, раньше тут умели хранить старину! Под этими куполами Троицкого храма васильевские прихожане, сами того не ведая, сберегли настоящие жемчужины русской культуры – иконы, написанные Андреем Рублевым. И это очень интересная история!

В 1767 году императрица Екатерина Вторая совершила своё знаменитое путешествие по Волге до Казани, откуда она возвращалась сухопутным путём и побывала во Владимире. Осматривая древности, она отметила, что Успенский собор, хранящий мощи русских князей, выглядит весьма запущенно. Причем огорчали монарший взор не только стены, но и блеклый старый иконостас. Всему была предписала реставрация и обновление. Вызвавший монаршее неудовольствие иконостас, состоящий из икон начала XV века, был списан.
А между тем, иконостас владимирского Успенского собора — самый большой среди дошедших до нас произведений этого рода. Он включал в себя с самого начала восемьдесят три иконы. Такое число действительно упоминается в описи Успенского собора от 1708 года, но оно легко могло возникнуть в результате позднейшего наращивания иконостаса, тем более что такая практика была широко распространена на Руси. Иконостас, который выполнили для владимирского собора Рублев, Даниил и их ученики, состоял из четырех ярусов: местного, деисусного, праздничного и пророческого.
Иконостас должен был поражать своими размерами. Пятнадцать икон деисусного чина, каждая высотою свыше трех метров (3,14 м), образовывали грандиозную по своему монументальному размаху композицию. Исполинские фигуры, обращенные к центру, четко выделялись на золотом фоне. Лишенные объема, они воздействовали прежде всего своим силуэтом.
К слову сказать, раньше православные легче относились к церковному имуществу – не раз встречались случаи, когда село, накопившее денег на каменную церковь, разбирало и продавало прежний деревянный храм менее богатым соседям. Вот и старый иконостас Успенского собора можно было приобрести. Бывшие в губернской столице по торговым делам жители Васильевского приняли решение, что иконы можно купить для Троицкого храма. На том и порешили: 29 икон в 1768 году отправились обозами из Владимира за Шую.
В 1852 году древние иконы Троицкой церкви обновлялись московским художником-реставратором Подключниковым. Он и предположил первым, что иконы написаны Андреем Рублёвым или его сподвижниками. Сразу после революции, в 1918 году древними шедеврами заинтересовался реставратор, искусствовед и потом академик Игорь Грабарь, который и вывез икону «Вознесенье» в Москву для консультаций и исследования. Результаты впечатлили. Это было письмо Рублева.

Андрей Рублев. Вознесенье.

В 1923 году из Васильевского были вывезены оставшиеся 26 икон. Судьба двух икон неизвестна: следы их затерялись в окрестностях Васильевского. Возможно, кто-то не верил, что советская власть займется сохранением икон, а потому “спас” хоть что-то. Эти две иконы так и не были найдены. Может, так и лежат на чердаке одного из домов в селе? А, между тем, четыре иконы Васильевского чина ныне находятся в Русском музее, остальные – в Третьяковской галерее.
Разумеется, не все иконы были написаны самим Рублевым – зачастую иконописцы такого масштаба руководили письмом, оставляя себе лики. Но если изображаемый сюжет или святой был по душе и склонности художника – он писал его сам. Кроме праздничной иконы “Вознесенье”, авторство Рублева было признано еще в нескольких.

Андрей Рублев. Спас в силах.

Андрей Рублев. Иоанн Предтеча.

Андрей Рублев. Апостол Петр.

Андрей Рублев. Апостол Павел.

Из этого же деисусного чина интересны фигуры архангелов Михаила и Гавриила, По предположению Грабаря они написаны взамен превращенных в начале XVIII века в двери древних архангелов, на спемзованных старых досках. Раньше на них были написаны недостающие для полного состава деисусного чина первоначальные изображения Георгия и Дмитрия.

Архангел Михаил.

Из пяти праздничных икон рублевской было признано только “Вознесение”, как наиболее каноничное изображение.
Кроме храмового комплекса в Васильевском, без сомнения, стоит осмотреть гражданские дома, самые старые из которых сосредоточены неподалеку от торговой площади. Народ тут всегда был трудолюбивый и жил хорошо. А Николай Шереметев и его наследники не только не препятствовали деятельности в своих волостях местных крепостных предпринимателей, но и поощряли ее. Шереметевы прекрасно понимали эту связку: “богатый крестьянин – богатый помещик”. После отмены крепостного права такие крестьяне превращались в самостоятельных деловых людей – владельцев торговых заведений, ремесленных мастерских, трактиров и постоялых дворов и даже фабрик.
Будете прогуливаться по селу, обратите внимание на этот деревянный дом. Когда-то он был с высоким мезонином, но и сегодня со ставнями и солярными знаками на наличниках. По документам 1908 года был в составе имущества графа Шереметева. Как магазины и амбары на площади, а также еще девять строений в селе.
Вот так этот дом выглядел раньше.

А так выглядит сейчас.

Ивановские наличники – одни из самых красивых в России. Это мое мнение, если что 🙂

Многие дома в центре Васильевского дошли до наших дней в печальном состоянии. Все дело в том, что хозяев больших домов переселяли, помещения отдавали организациям, которые не утруждали себя содержанием зданий. Еще в советские годы сгорела, например, дача управляющего Васильевским имением. Судя по описаниям, это был деревянный теремок в окружении леса. А эти доживают. И у каждого – каменный амбарчик, который мог быть как лавкой, так и просто хранилищем товара.

Тихие улочки. Село по-прежнему большое и живое, но народа на улице мало.

Тоже старинный дом, который по документам 1908 года числился, как собственность графа и, видимо, сдавался в аренду. Обратите внимание на обрамление дверного проема. Судя по всему, тут было окно.

Некоторые старинные амбарчики и лавки готовы исполнять ту же работу, что и век назад.

Вот тоже красивый дом с признаками деревянного модерна. Ныне администрация, разумеется.

А напротив – каменный красавец.

Рядом – отошедший в небытие особняк. Он обсажен старыми липами и явно когда-то имел сад. Будучи на центральной площади, производит впечатление дома графского управляющего, но это не так.

Графский управляющий жил не совсем в Васильевском, а в той части села, которую раньше называли Запрудной. Дом был каменный, с печами, садом, фонтаном и прочими удобствами. В советские годы дом стал ветеринарной станцией. Но и сейчас в одной из комнат сохраняется жильцами остаток прежнего шереметевского правила жить тепло, удобно и красиво.

Печь в бывшем доме управляющего Шереметева. Фото с evstoliya.ru.

Ну и справедливости ради хочется сказать, что этой ивановской стороне очень повезло, что однажды она оказалась в приданом Вареньки Черкасской. Потому что Шереметевы умели не только тратить, но и зарабатывать. Именно с их легкой руки вся эта местность прославилась, как мануфактурная текстильная сторона, одевавшая чуть ли не всю страну.
Вот портреты последних владельцев Васильевского – Шереметевых Сергея Дмитриевича и его супруги Екатерины Павловны, урожденной Вяземской.
Кстати, Сергей Дмитриевич – внук крепостной актрисы Прасковьи Жемчуговой и правнук той самой богатой невесты Вареньки Черкасской. А Екатерина Павловна – внучка поэта Вяземского, друга Пушкина.

И более позднее фото графа.

Сергей Дмитриевич Шереметев (1844 – 1918 гг).

Породистое лицо, умные глаза… А это все о нем: “Истинный граф, богатырь духа, последний вельможа в русской истории, он и рождением своим и деятельностью был поставлен в эпицентр исторических событий. Флигель-адъютант, полковник, член Государственного совета, крупнейший землевладелец, обладатель миллионного состояния, многих дворцов и усадеб, радетель культуры и просвещения Сергей Дмитриевич свято верил в великое предназначение России. В его вотчинах вводились новые, передовые методы хозяйствования, он умел находить умных, знающих управляющих. Когда начался промышленный подъем в стране, взялся за развитие ткацкого дела в Иванове и его окрестностях. Занимался развитием церковно-приходских школ. Страстью графа было собирательство, исследования: по истории, этнографии, народному творчеству, иконописи, археологии”.

Сергей Дмитриевич Шереметев
на последнем придворном костюмированном балу 1903 года
в костюме своего предка, сподвижника Петра Первого Бориса Шереметева.

Семья последних владельцев Васильевского была счастливой и многодетной – графиня родила девятерых детей.

Граф Шереметев С.Д. с женой Екатериной Павловной,
сыном Дмитрием (первенцем) и свояченицей Александрой Павловной Вяземской.

Дети Шереметевых.

Лично меня покорило в воспоминаниях о Шереметеве то, как он переживал революцию и национализацию всего своего имущества, включая, конечно же, Васильевское. Он держал себя так, будто не произошло ничего чрезвычайного. Когда домашние сетовали, что все пропало, все потеряно, он отвечал: «Что наши потери в сравнении с тем, что теряет Россия?» Если домашние заговаривали об эмиграции, он приходил в раздражение: «Нельзя покидать родину, нельзя переводить свои капиталы, ибо предки наживали все это для своей страны, для народа». Удивительный человек.
Конечно, он не сумел пережить это бурное время: арестовали сыновей и зятьев. Болели ноги, началась гангрена. Сердце графа остановилось в тревожный декабрь 1918 года. Сергей Дмитриевич завещал похоронить себя в Новоспасском монастыре в усыпальнице предков. Но, увы! Монастырь к этому времени превратили в лагерь, усыпальница была разграблена, разворочена, на территории монастыря хоронить не разрешили. Могила была вырыта за стеной, гроб положили в мерзлую землю за оградой. Памятник поставить побоялись. К весне холмик сел, крест кто-то сорвал, а на этом месте высыпали мусор…
К слову сказать, посещая текстильные рынки Иваново, вспоминайте этого господина.
Он заслужил.
С 1879 граф Шереметев – почетный гражданин города Иваново-Вознесенска. Род Шереметевых владел ивановской стороной не один век и многое сделал для становления там текстильной промышленности.
В честь просвещенного барина одна из центральных магистралей в Иваново и названа сегодня Шереметевским проспектом…
По дороге из Васильевского мы поймали вот такой закат. Иголка колокольни в прощальном луче солнца, которое тонет в наливающемся морозном синем мареве.