С лёгкой руки новгородского губернатора Сиверса маленький селигерский городок Осташков ещё в XVIII веке стали называть «второй Венецией». Удивился господин губернатор, конечно, не итальянскому шику в той глуши, а всего лишь близости озёрной воды к домам. А мы заехали в Осташков удивиться его старинной регулярной застройке и блюдам из рыбы.
Первая наша встреча с Осташковым была утренней и транзитной – мы ехали из Твери, где жили в отпуске, к истоку родной нам Волги и Ширкову погосту. Возвращаясь оттуда уже во второй половине дня, мы оказались в Осташкове, где и провели несколько часов. Скажу честно, этот городок достоин и большего количества времени – просто у нас его не было. Потому мы решили сузить тему прогулки до гражданской архитектуры – это самая хрупкая составляющая любого города. Храмы воссоздаются, а дома – уходят.
Въехав в Осташков, мы направились к ресторану «Уха», так как хотело отобедать. Заведение имеет весьма приличные оценки за качество блюд, поэтому мы рассчитывали поесть селигерской рыбки.У Осташкова даже на гербе – три серебряных рыбы, чья порода нам неизвестна. Но так как осташей называли ершеедами, предположим, что Осташков – город трёх ершей.
Ресторан «Уха»занимает пристрой к пятиэтажке на набережной Селигера. На газоне перед ним лежит лодка и еще что-то рыболовное. Зал во второй половине буднего дня был пуст. Антураж, кстати, совсем не рыболовный – какое-то странное смешение фисташково-лилового «прованса», цветастого «викторианства» и милой дизайнерской самодеятельности. Из минусов – неспешное обслуживание, неимение хлеба, бледнейший чай даже после 20 минут заварки (чайного листа было 1,5 ложки из расчета на 4 чашки) и забывчивость официантки, которая умудрилась принести тающий десерт сильно раньше чая. Все это легко списывается на слабый персонал. Кухня приличная, и плюсов больше: отличная уха и горячие блюда из рыбы, довольно шустрая подача без ощущения, что блюда были просто подогреты. Наконец, чистейший клозет и оригинальная подача чека. Радуемся, что ресторан не мясной, а то принесли бы череп свиньи или коровы.
Чек вполне себе рассчитан на туристов – три килорубля на двоих без алкоголя (два салата, две ухи, два горячих блюда из рыбы, чайник чая и один десерт). Москвичам – копейки, в наших нижегородских пенатах такое тянет на «чек с аппетитом». Но было вкусно, за что спасибо.
После обеда мы переехали в центр, поставили автомобиль в Восточном переулке и пошли гулять по парку Свободы, бывшей Торговой площади. Украшение этого большого и неблагоустроенного сквера – колокольня снесенной Преображенской церкви (1789) с исправными часами и боем. Смотрится готично.
На момент возведения храма это были городские окраины, где были погребены защитники Осташкова от польских интервентов 1610 года, а сейчас тут – настоящее сердце города, отмеряющее время. Осташи гордились этим храмовым комплексом, а имена строителей колокольни известны и сегодня – братья Иван и Пётр Парфёновы-Фомкины.
Сама колокольня местами уже проросла березами, а циферблат ее часов не имеет никаких украшений. Зато часы идут точно.
Из примечательного в парке – монумент героям и фонтан. Смуглые работники тут же укладывали бордюрный камень, а пара золоченых младенцев в фонтане играли брызгами.
Площадь не зря называлась Торговой – по ее периметру были построены торговые ряды, магазины и лабазы, а также дома богатых горожан. В советские годы ряды были разобраны на кирпич, а вот дома остались. Тут много деревьев, довольно тенисто, почти нет асфальта и тихо, как в деревне.
Это вот дворянский дом в южной части площади, по переулку Советскому. Построен в первой половине XIX века.
Особая осташковская тема – это скругленные углы домов, выходящих на перекрестки улиц и площади. Встречается так часто, что даже не все были сфотографированы. Словно осташам было важно смягчить городское пространство и добавить окон там, где мог быть обычный угол дома.
Тут же неподалеку стоит Дом народного творчества, построенный в 1905 году.
Однако театр был у осташей и за сто лет до этого – с 1805 года. В нем ставили оперы, драмы, водевили – репертуар был самым широким. В 1856 года одновременно со столичными театрами в Осташкове поставили пьесу Грибоедова «Горе от ума» и выпустили ее на сцену без цензурных правок, что было очень смело. При театре был оркестр из 20 музыкантов, а труппа состояла из любителей – иконописцев, сапожников, маляров и прочих простых ремесленников городка. Исключением была только столичная актриса Прасковья Ивановна Орлова (1815 – 1900).
Прасковья Ивановна родилась в Москве, в семье управляющего барским имением крестьянина Ивана Куликова. Судьба детей Куликовых была связана с театром (брат стал режиссером, а сестра – так же актрисой). Получила театральное образование и имела успех преимущественно в водевилях и комедиях. Будучи совсем юной, вышла замуж за соблазнившего ее актера Орлова, который оказался игроком и пьяницей. Брак распался, а карьера стремительно развивалась – Прасковья Ивановна выступала на сцене в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве, Одессе. Сам Белинский называл ее «замечательной артисткой и для драмы, и для комедии». Наконец, желая послужить Родине, она оказалась в 1855 году в осажденном Севастополе в качестве военной медсестры, за что получила награду. А в 1858 году Орлова получила приглашение от своей знакомой погостить в Осташкове, отдохнуть в тишине и побывать в маленьком городском театре. Прасковья Ивановна согласилась и тут же была принята главой города Федором Кондратьевичем Савиным, который был богат и покровительствовал многим городским общественным заведениям.
Глава города был покорен общением с Орловой и вскоре сделал ей предложение. Прасковья Ивановна не стала скрывать симпатии и дала согласие, оставшись жить в Осташкове, где приняла участие в жизни театра. Даже овдовев в 1890 году, много благотворила в память о муже. Нового здания театра, построенного в 1905 году, она не видела.
Если продолжить смотреть дома по периметру площади, то можно заметить, с каким размахом и аппетитом строились некоторые купеческие жилища. Вот этот красавец – середины XIX века. И обратите внимание на мезонин – аж в пять окон да еще и с чердачным окошком! Невероятно! Кстати, к мезонинам у осташей особая страсть – как к скругленным углам.
Да тут можно фотографировать каждый домик!
Есть и деревянные усадьбы, обшитые тесом, с сохранившейся расстекловкой окон и въездными воротами – непременно каменными. Впрочем, ворота любили любые купеческие городки.
Старая резьба у осташковских домов глухая, скупая, но вся с водяными знаками.
Жемчужина Осташкова – пожарное депо XIX века. Мы даже потратили некоторое время, чтобы его найти – за обилием деревьев и не повсеместными табличками с названиями улиц, это было не очень просто. В 1843 году по инициативе уже знакомого нам городского головы Федора Кондратьевича Савина в Осташкове была создана первая в России добровольная пожарная команда. В 1857 году команда стала уже общественной, а в 1858 году Министерство внутренних дел взяло осташковское начинание под свое крыло, и быть пожарным стало престижно. В 1861 году это была лучшая команда в Тверской губернии. Это, правда, не спасло город от страшного пожара в 1868 году, когда выгорела половина города. Еще через год при поддержке Общественного банка городского главы Федора Савина было построено каменное пожарное депо с каланчой. По иронии судьбы, Савин скончался во время очередного ночного пожара,ликвидацией которого он руководил, будучи уже в преклонном возрасте.
Каланча прекрасна! Все сохранилось – и обзорная площадка, и флагшток.
К сожалению, прямой кадр не дало сделать летнее солнце, но и под углом депо выглядит интересно.
А неподалеку еще одно здание, имеющее отношение к городскому главе Федору Кондратьевичу Савину – Дом милосердия для неизлечимо больных, построенный бывшей актрисой Прасковьей Ивановной в память о муже. Савина сравнивают с Карабасом-Барабасом – мол, все вокруг савинское. Это иллюзия. Род Савиных в Осташкове был велик, а многие заведения были построены за счет богатого купца.
Гуляем дальше. Город прекрасен в деталях. Крылечко дома купца Балабанова. Год постройки – прямо над входом в завитках козырька.
Легко ищется на регулярной сетке улиц Вальский столб – настоящая миникопия Преображенской колокольни на площади, только без часов. Секрет в том, что строители у столба все те же – Парфёновы-Фомкины. А стоит обелиск-часовня с 1785 года на этом месте в память о защитниках городской крепости и валов. Думается, немало их костей в этой земле. Вообще таких столбов было четыре, но сохранился только один.
Так столб выглядел на фотографии пионера цветной фотографии в России Прокудина-Горского, который предпринял путешествие по этим краям и сделал 10 кадров в городе.
По соседству со столбом – бывший дом купца Ерофеева, который часто называют еще домом Нечкина – музыканта-любителя, библиотекаря, интеллигента и прекрасного человека. Сейчас в здании музей, а сфотографировать его летом не дает береза перед фасадом.
Кстати, по поводу любительства в Осташкове. Оно тут было развито и достигало невероятных масштабов и умения. Вот как писал в своих записках писатель Василий Спепцов, приехавший в Осташков в 1861 году:
«А между тем в то время, как вы смотрели на озеро и наслаждались природой, слух ваш поражается звуками отдаленной музыки.
— Что это? ученье? — спрашиваете глубокомысленно вы, сообразив, что если уж и есть музыка в Осташкове, то не иначе, как военная.
— Нет; ученья у нас никакого нет, — снисходительно замечает вам ямщик, — а музыка у нас своя играет в саду.
— Как в саду? что ты говоришь?
— Я врать не стану, сами посмотрите.
Но чем ближе подвигаетесь вы к музыке, тем удивление ваше возрастает все более и более… А музыка слышится все громче и громче. Вы уже ясно слышите, что это не какой-нибудь паршивый квартетишко из отставных дворовых музыкантов, вы уже можете догадаться, что это целый оркестр; вы видите толпы гуляющих дам и кавалеров, шум, говор, изящные наряды; вот стоит карета, вот еще несколько экипажей, а тут народ. Сколько народу! да это просто Тверской бульвар.
— Нет, это выше сил моих! Я этого не вынесу! — говорите вы, окончательно подавленный таким неожиданным сюрпризом.
— Да откуда же у вас музыканты? — спрашиваете вы наконец у ямщика.
— У нас свои музыканты; граждане играют на музыке.
— Как граждане? какие граждане? где граждане?
— Так точно. Осташи, граждане.
В это время вдруг грянул хор; человек 50 великолепнейших голосов начали разом какой-то торжественный гимн. «Славься, славься, наш Осташков!..— долетает до вас, и вы слышите, как несколько страшных басов забирают верха. Осташков имел городской гимн, слова которого были написаны известным писателем И.И.Лажечниковым (1792-1869).
— А вот певчие, — ведь это кузнецы поют, — доколачивает вас ямщик.
Вы уничтожены, вы неподвижно лежите в тарантасе, ничего не видите, не слышите и только в изнеможении, покачивая головой, говорите:
— Боже! Боже мой! и кто бы мог поверить? Осташков, уездный город… ямщики романы Дюма читают, кузнецы гимны поют… благотворительные заведения… банк… воспитательный дом!.. И Европа этого не знает!..»
Разве не прелесть?
Кстати, в доме купца Ерофеева и интеллигента Нечкина – музей, на посещение которого у нас не было времени, о чем сожалеем. А на стене здания – памятная табличка, остро интересная всем родившимся в СССР.
Напротив музея – дом приятных пропорций, с неизменным мезонином, четырехколонным портиком ионического ордера. Красавец 30-40-х годов XIX века. И особенно удивительно узнать, что это особняк семьи художников Митиных-Потаповых. Слишком мы привыкли, что художник обычно беден. Правда, Митины-Потаповы рисовали не совсем обычные картины. Известно, что Макарий Потапов участвовал в 1672 году в создании «Царского титулярника», куда включались сведения по русской истории. Представители этого рода расписывали дворцы в Царском Селе, Павловске, Ораниенбауме и Летний дворец в Петербурге. Сейчас в доме живут обычные граждане.
Кстати, об уникальности художественной жизни Осташкова свидетельствует и статистика XVIII века. «Генеральное соображение по Тверской губернии за 1783—1784 годы», в разделе о «цеховых разных художеств и рукоделий» сообщает: «в Твери — 4 резчика, 11 иконописцев, в Кашине — 1 иконописец, в Калягине — 3 иконописца, во Ржеве — 2 иконописца, в Торжке — «иконописцев и золотарей» — 22, в Осташкове столяров и резчиков — 30, живописцев — 42» (!).
Затем мы по осташковским улочкам решили дойти до Троицкого собора, в более старую часть города, где когда-то стояла осташковская крепость.
В храме XVIII века располагается музей. Внутри – прекрасная лепнина и сохранившаяся роспись, можно подняться на колокольню. А вот сделать фото в условиях богатой растительности практически невозможно.
Детали собора удивительны тонкой работой, то есть снаружи он не менее прекрасен, чем внутри.
Рядом с собором, через дорогу, почти впритык к проезжей части стоит интересный образец каменной гражданской архитектуры – здание ратушиXVIII века, построенное по приказу Петра I. И уже тогда – с мезонином, чье окошко украшено «затеями», какими любили украшать церковные порталы и паперти или белокаменные палаты. А вот окна первого этажа лишены украшений или утратили их. Ратуша несколько нарушает красную линию улицы, но ориентирована на храм – возможно,так и задумывалось в далеком 1722 году. Думается, было у ратуши и подобающее статусу здания крыльцо – не сохранилось. Сейчас это просто жилой дом. Можно представить, какой толщины эти стены.
От собора мы прошли к берегу Селигера, не забывая замечать, как хорошо сохранилась старая застройка. Бедность же и отсутствие качественного ремонта отлично драпируется цветами.
С берега виден Смоленский храм на Житном…
… и остров Воронье.
Вернулись с берега мы опять к Троицкому собору и увидели, как он необыкновенно красив в обрамлении деревьев, хоть и перекрыт магазином.
На старых фото Осташков с его улицами, храмами, мальчишками на улице и коровами в траве очень опрятен, просто идиллически красив.
От собора мы свернули на улицу Володарского – бывшую Каменную, одну из старинных центральных улиц Осташкова, соединявшей самый оживленный, северный берег озера с Соборной площадью и пересекавшей весь город. Свое название она получила за каменное мощение. На углу с переулком Богомоловой стоит вот такой купеческий дом первой половины XIX века. Серый фасад в трещинах, все окна – пластиковые.
Хорошо, что в Селигере не водятся крокодилы. А на улицах Осташкова есть один.
На этой же улице, несколько утопленное вглубь от красной линии, возможно внутрь прежнего сада, стоит с 1857 года здание богадельни, Воспитательного дома и Девичьего училища. В начале ХХ века тут была женская гимназия с педагогическим уклоном, готовившая учителей для всего уезда. Построено учреждение было на средства Общественного банка все того же Фёдора Савина.
Еще одно учреждение по улице – бывшее полицейское управление, построенное в конце XVIII века.
Тут же сворачиваем на улицу Рабочую. Когда-то тут жили весьма состоятельные люди. Соседний к полицейскому управлению нежно-лазоревый особняк – дом графов Толстых.
Дом вполне вместителен для небольшой семьи и мало, чем отличается от особняка богатого осташа неблагородного происхождения – разве что вместо модной мансарды тут просто кокошник со слуховым окном. На лето Толстые выезжали в Новые Ельцы – свою селигерскую дачу-дворец, отличавшуюся размахом. Сейчас в этом дворце недешевое заведение для отдыха в красивом месте.
Представитель этой семьи – театральный критик, герой войны с Наполеоном, председатель общества «Зелёная лампа» (1819—1820), член Союза благоденствия, впоследствии агент правительства Николая I во Франции (с чином тайного советника) – Яков Николаевич Толстой (1791 – 1867) был знаком с Александром Сергеевичем Пушкиным. Поэт посвятил ему стихотворение «Стансы Толстому»:
«Философ ранний, ты бежишь
Пиров и наслаждений жизни,
На игры младости глядишь
С молчаньем хладным укоризны».
С конца XIX – начала ХХ века хозяином дома был внучатый племянник Якова Николаевича – Николай Алексеевич Толстой. Это земский деятель и благотворитель, писатель, переводчик, историограф. Окончил Тверскую гимназию и Аракчеевский Кадетский Корпус в нашем родном Нижнем Новгороде. Собрал большой архив документов по истории своей семьи.
Женат был на своей троюродной сестре Марии Алексеевне Загряжской. Воспитывал пятерых детей. С приходом большевиков Толстые попытались скрыться, но были арестованы.
Мария Алексеевна успела перед арестом передать сыновьям записку: “Не приходите и берегите маленького”. Маленький – это 10-летний сын Сережа. Супругов Толстых расстреляли в Завидове Тверской области в сентябре 1918 года. Их архив пропал, библиотека была уничтожена. Старший сын Николай погиб на фронте, еще двое сыновей были расстреляны в 1920 году. Младший сын Сергей был взят на воспитание своей старшей сестрой Верой, которая была почти на 20 лет старше его и жила в Москве.
В соседях у Толстых – князья Шаховские. Дом также отличается простотой линий и относится к раннему классицизму.
Семья Шаховских также имела летнюю усадьбу на берегу Селигера и также пострадала от революции и репрессий.
В соседях у Шаховских – знаменитый в Осташкове «дом шкипера». Он имеет скругленный угол, так как выходит с Рабочей улицы на Ленинский проспект.
Забавно, но имя и фамилию шкипера нигде не упоминают. Известно только, что служил владелец дома в торговом флоте Кондратия Савина – отца того самого главы города Федора Кондратьевича. Флотилия была создана в 1825 году, чтобы возить кожевенные товары в страны Западной Европы, Ближнего Востока и – внимание! – Австралию, Новую Зеландию, Канаду, Чили. Отличное качество изделий отмечалось дипломами, медалями и премиями в Париже, Вене, Лондоне и Чикаго.
Сейчас следы того, что в доме жил получавший хорошие деньги за свою службу моряк, видны на фасаде – в медальонах видны парусник и штурманский секстант.
На Ленинском проспекте на одном из домиков мы заметили герб Осташкова. Вряд ли эта вывеска старинная, но увидеть символику столь достойного городка было приятно.
Неподалеку мы заметили большое административное краснокирпичное здание не просто со скошенным углом и окном в нем, но и с балконом. Дом был построен подрядчиком Иваном Николаевичем Суравковым для купца Гуляева. Здание изначально было в два раза меньше – на втором этаже была гостиница, а внизу – богатые магазины. Часть дома была пристроена уже позже.
Очевидно, что угол венчался шпилем или чем-то подобным, но элемент был утрачен.
Кстати, Иван Николаевич Суравков – известный в Осташкове строительный подрядчик. Из нами виденных в первой половине того дня – Преображенская церковь на истоке реки Волги, новая каменная церковь Рождества Иоанна Предтечи в Ширковом погосте. Замечательный мастер оставил добрый и заметный след в истории и архитектуре Осташкова. Многие его постройки сохранились до наших дней. В 1930-е годы органы НКВД начали преследование Ивана Николаевича. Он зимой по льду уходит на озеро Валдай к настоятелю Иверского монастыря, где много ещё строит в советское время. Затем переезжает в Ленинград, где умирает в декабре 1941 года в условиях блокады.
Буквально напротив доходного дома купца Гуляева – изумительной красоты дом с улыбающимися львами, титанами и гроздьями винограда. Маленький, с мезонином и балкончиком, воротами и вторым фасадом на площадь, словно игрушечный и очень уютный.
К сожалению, найти имя владельца дома не удалось. Но известно, что дом строился в XIX веке все тем же подрядчиком Суравковым по проектам осташковского техника-строителя Демидова.
Дом техника-строителя Ивана Ивановича Демидова буквально рядом – на улице Магницкого, что поближе к озеру. Маленький домик, для приятной частной жизни. Жаль, не смогли сфотографировать фасад прямо – там стоял самосвал и сгружал что-то громоздкое.
Кружево балконных перил и козырька у крыльца до сих пор восхищает – похоже, они подлинные.
Последнее из осмотренных нами замечательных зданий городка –приют для девочек-сирот. Построен дом в стиле эклектики все тем же Иваном Суравковым по заказу Козьмы и Ольги Лариковых. Сейчас дом принадлежит частным владельцам, которые нашли средства на реставрацию здания.
Чтобы осмотреть не только гражданскую архитектуру, но и храмы, монастыри Осташкова, нужен не один день. Если вам повезет, и вы, отдыхая на Селигере, сможете себе позволить эту роскошь – вы счастливчик. А мы в тот вечер спешно прощались с Осташковым, чтобы успеть доехать до Твери через Кувшиново. Местные котики не хотели нас отпускать даже в обмен на кусочек колбасы.
