От Пуреха до Пестяков: «лошадиная смерть» на болотах

Эти 20 верст Ярославского тракта на стыке современных Нижегородской и Ивановских губерний мы не смогли проехать зимой 2017 года – замело.

Осенью 2020 года нам удалось дважды воспользоваться этой дорогой и дважды удостовериться, что не зря этот перегон между двумя торговыми сёлами XIX века называли «лошадиной смертью».

«Я пишу эти строки в дремучем лесу, вдали от человеческого жилья. Мы завязли посреди леса. В коляске, хоть она и русская, случилась поломка, не выпускающая нас из этой глуши», – написал в своих записках путешественник 1839 года француз Астольф де Кюстин, добиравшийся из Санкт-Петербурга до Нижнего Новгорода кратчайшим путем.

Интуриста тогда выручил местный крестьянин, восстановивший экипаж и даже срубивший маркизу шалаш для ночлега. А ведь до этого де Кюстин наоборот отмечал, что дорога от Ярославля до Нижнего Новгорода похожа на широкую прямую парковую аллею. Все дело в особенностях этих лесов – здесь вязкие пески и множество болот, которые поглощали гати и не давали передвигаться благополучно. Зимой здесь было множество волков, а потому проехать этот 20-верстный перегон старались засветло.

Вообще у этой дороги был шанс стать современным автошоссе, так как она – кратчайший путь от Нижнего Новгорода до Пестяков, а далее в Шую и Иваново. Но в советские годы на берегу Горьковского водохранилища стал расти и развиваться Чкаловск (бывшая Васильевская слобода), а потому асфальтовая дорога от Пуреха пошла сначала к нему, а уж потом в Пестяки. В итоге мы имеем приличный крюк, а наши деды могли ездить напрямки.

Зимой 2017 года мы проезжали по Ярославскому тракту по карте 1850 года и после замечательного своей историей Пуреха отправились дальше – до границы Нижегородской губернии. Мы проехали ставшее пурехской частью село Крапивино с его двумя храмами. В деревне Зарубино не смогли следовать тракту и в обход выехали на него в глухой деревне Боброво, где и уперлись в заметенную дорогу. Мы постояли, посмотрели в лес, на катящийся уже ниже ёлок огненный шар зимнего солнца, становящиеся длинными синие тени. И решили, что на этом мы следование тракту прекратим, не доехав 6 вёрст до границы Костромской губернии. Помню, мы тогда достали термосы с остывающим чаем, налили его в кружки и достали пурехские пироги. Тут нас двоих и накрыло странным ощущением. Наверное, многие такое ловили в незнакомом месте. Вот и мы. На пустой зимней дороге отчетливо слышались шаги и какой-то скрип, казалось, что на нас смотрят. Старые дороги любят такие шутки, а мы – не очень. Словом, вылили чай, выбросили птичкам надкусанные пироги и поехали домой.

За три года мы вдоволь наслушались историй о том, как любители бездорожья сидели на этой старой дороге до глубокой ночи, а то и до утра, откапывая утонувшие полноприводники. В итоге мы как-то расслабленно подошли к делу в сентябре 2020 года, отправившись из Пуреха по старому тракту одной машиной да еще в обеденный час. Выехать с этой дистанции засветло было бы большим везением, хотя сентябрь был сухим.

Итак, мы сразу проехали Пурех, бывшее Крапивино и Зарубино.

На выезде из Зарубина мы зимой не смогли повернуть по тракту направо – дорогу замело.

А в сентябре – пожалуйста!

От Зарубина тракт шел лесом в деревню Боброво, причем современная лесная дорога следовала очень четко по карте 1850 года. Березовая обсадка, подновленная в советские годы, когда дорога использовалась местными, и даже сама насыпь с дренажными канавами по краям вселяли надежду. Но, въехав в лес, мы увидели, что старая дорога глохнет. По бокам в плотной сорной поросли стояли старые почерневшие березы. В траве красными светофорами торчали мухоморы. Тракт на участке от Зарубино до Боброво явно использовался редко. Почему? Потому что есть хороший грейдер в обход, через Андреево и Асташино.

Мы проехали более километра лесом и уперлись в разбитую лесовозами площадку – на тракте оказался склад древесины. Проехать не получилось. В итоге мы вынужденно вернулись в Зарубино и опять поехали в Боброво по грейдеру, как и зимой три года назад.

Перед Бобровым старый тракт выходит на грейдер, и мы остановились на этом слиянии дорог, заглянули в коридор зеленых елок. Как-то и не верится, что тут летели тройки и даже ехали нарочные из Санкт-Петербурга в Нижний Новгород и обратно.

До деревни Бобровой, как писалось раньше – рукой подать. В 1850 году – всего 13 дворов. Сейчас – смешной лабаз и несколько домиков.

Название ее говорит само за себя: Боброво стоит на вытекающей из болота речки Прудовке, которая через короткое расстояние впадает в реку Юг – вдоль нее практически и идет тракт.

Удалось узнать немного и об истории деревни. Судя по документам 1858 года, Боброво (13 дворов) и соседнее к ней Романово (18 дворов) принадлежали штабс-ротмистерше Михайловской-Данилевской. Инициалов нет. Кто такая? Среди нижегородских помещиц была Михайловская-Данилевская – Анна Павловна, в девичестве Чемоданова. У нее было 3500 крестьянских душ в нашей губернии.

Эта милая красавица в возрасте 15 лет была просватана самим императором Александром I за Александра Ивановича Михайловского-Данилевского. Анна Павловна была «хороша собой и одарена необыкновенно добрым, ангельским характером». Она родила мужу шестерых детей и умерла совсем молодой в 1832 году. То есть владеть Бобровым и Романовым в 1858 году она не могла, и к тому же была со дня свадьбы генеральшей.

К слову, ее супруг, оставшийся с целым выводком детей – весьма примечательный человек. Александр Иванович Михайловский-Данилевский – генерал-лейтенант, сенатор, русский военный писатель, историк, автор первой официальной истории Отечественной войны 1812 года, действительный член Императорской Российской академии (1831).

Овдовев, генерал больше не женился и сам воспитывал детей, но все они в итоге были в тяжелых отношениях с ним. Судя по письмам, сыновья обвиняли его в том, что он разорил имения матери и не сделал ничего, что помочь им по службе. Мальчики мечтали быть ординарцами императора Николая Павловича, но вместо этого им пришлось служить офицерами в армейских полках. Тяжело читать даже спустя столько лет письма Александра Ивановича своим сыновьям. Отец пишет, что «двери его дома открыты детям или хотя бы тем, кто некогда назывался сим именем». Все свое имущество, в том числе архивы, ученый завещал своей старшей дочери – видимо, сыновья так и не вошли в двери отцовского дома, чтобы примириться.

И вот тут появляется версия. В чине штаб-ротмистра ушел в отставку в 1845 году его старший сын, названный в честь деда, Иван Александрович (1818 – 1888). Еще будучи офицером, он женился на некой Блохиной – «красивой, но рассеянной». Очевидно, именно она в чине по мужу штаб-ротмистерши и владела Бобровым и Романовым. Детей у четы не было, барыня умерла «от тоски жить в провинции».

А дальше с нами опять случилось непонятное. Все же окрестности Боброва – странное место. Мы благополучно уехали от тракта в деревню Лоханино, откуда попытались проехать еще дальше от тракта за реку Юг. Нас остановило только непроезжаемое бездорожье в речной долине. Словом, мы бы и не опомнились. Почему нас так понесло, обложенных картами и навигатором, непонятно. Возможно, нам надо было увидеть угол высокого разрушенного дома, обитый деревом под руст. Явно не простое здание, но мы так и не смогли узнать, что в нём было раньше. Кстати, в самом Лоханино только один живой дачный дом.

Вырвавшись из Лоханино, мы сразу же вернулись на тракт, который в этой части весьма неплохо сохранился – та же насыпь, канавы и обсадка березами, которые продолжали нести свою вахту, даже стоя среди сосен. Сосны тут, кстати, часто попадаются весьма причудливые. Будто какая-то невидимая сила крутит их в спирали и уродует.

Следующий пункт на тракте – деревня Бородулина в 22 двора. Перед ней на карте 1850 года – мост через овраг с ручьем. Теперь его нет. А вот низинка есть. Очень приметное место – тут сразу несколько сосен растут плотным строем. Нам направо, по глубоким колеям с водой.

Тут мы впервые задумались, надо ли нам продолжать путь – вдруг впереди непреодолимая топь? Дождей не было полтора месяца, а тут полно воды – лужа явно питается ручьями.

Но решаем ехать дальше. Воистину не дорога, а лошадиная смерть. Впрочем, у Нивы 80 коней – может, вытащат.

А вот и деревня Бородулино. Указатель на столбе-самоделке. И правильно – дорожных служб здесь нет.

Тракт проходит по деревне будто в глубоком рву, а по его краям, возвышаясь над дорогой, стоят брошенные избы. Здесь мы признаков жизни вообще не заметили. Впрочем, на дороге были следы – кто-то здесь ездил перед нами. Может, у кого и стоит тут дачка. Все, что заметили интересного –  слуховое окно с наличником, а на нем традиционные драконы-змеи. Встречала упоминание часовни в Бородулине, но мы ничего такого не увидели.

В истории Бородулина упоминается интересный эпизод – местечко неподалеку даже советские старики называли «французские могилы». На этих холмах не было крестов или каких-то обозначений. Все попытки истолковать это название сводились к тому, что в Бородулино после победы над Наполеоном привезли на поселение пленных французов, которые здесь жили и упокоились. Хоронить на своем погосте иноверцев не стали, отвели для этого березовую рощицу. Когда французы примерли, за их кладбищем некому было ухаживать. Сейчас тех мест и вовсе не найдешь.

Откуда там французы? Может, разгадка в том, что деревня Бородулина до 1848 года принадлежала генералу-лейтенанту эпохи наполеоновских войн Александру Александровичу Писареву (1780 – 1848). Уже не первый раз мы сталкиваемся с тем, что офицеры-победители разбирали по своим надобностям пленных, которые жили садовниками, музыкантами, конюхами и, в лучшем случае, учителями при детях. Писарев был отважным офицером – бился под Аустерлицем, в Бородинской битве, сражениях при Малоярославце и под Красным, имел множество наград и, возможно, свою долю в пленных.

А впереди нас ждала деревня Белая, в которой на 1850 год было 22 двора – она тоже принадлежала генералу Писареву. После его кончины в 1848 году хозяйкой имений стала вдова генерала – Аграфена Михайловна, в девичестве Дурасова (1795 – 1877). Барыня с пятью детьми предпочитала жить в Москве и владела известными подмосковными усадьбами Люблино и Горки (потом те самые – Ленинские). Но Аграфена Михайловна была лишена экономического таланта и не умела рационально управлять своим огромным состоянием. В итоге она была вынуждена распродать свои имения.

Мы спустились с горы, на которой раскинулось призрачное Бородулино. Впереди была Белая. Говорят, Белой она звалась за белые кварцевые пески, на которых стоит. Мы их не увидели.

Дорога тут отклоняется от тракта и идет огородами деревни Белой. Кстати, так уж вышло, что несмотря на все изменения границ губерний с середины XIX века писаревская деревня Белая как была, так и осталась пограничной. По правилам тех лет на границе губерний ставились кирпичные столбы с гербами. Сейчас тут не только столба не осталось, но и самой Белой. От неё – только конёк лежащего сарая.

После Белой, на самой границе губерний началась топь. В грязи – обрывки стальных тросов, обломки старых досок. Кто-то качественно сидел здесь. Чего скрывать, мы второй раз серьезно задумались, стоит ли продолжать путь, но сзади было уже больше верст, чем впереди. Решили рискнуть. А солнце уже цеплялось за макушки деревьев – дело было к вечеру. Как тут было не вспомнить путников XIX века – время идёт, а дорога все так же пугает.

Нам повезло, что мы были одни и смогли проехать краешком топи. Свежие колеи от Нивы тут же заполнялись болотной водой. Вторая машина, будь она с нами, завязла бы.

А впереди короткий влажный перелесок и залитая солнцем поляна с цветами и даже осенними шмелями. Чудо просто.

Правда, полянка оказалась тоже болотом и весьма коварным. Глубокие колеи, которые были бы Ниве не под силу, скрывались в высокой пушистой траве среди вполне болотных кочек. Хоть разворачивайся, но только что пройденное болото мы бы, наверное, уже не прошли так легко. А скорее всего, сели бы там. Лебедиться на поляне не за что. Потому было решено попробовать пройти по гребням колеи. Если сорваться – Нива сразу села бы на брюхо.

Нам повезло, мы выбрались. Грязь тут странная – она вроде бы песчаная, как во всех окружающих лесах. Но если всюду песчаные дороги быстро забирают воду, и на них не увязнешь, то тут ровно наоборот.

Оказалось, что эта топь – бывшая деревня Лязгино. Впереди был лесной участок, который оказался вполне сухим и прямым – мы пролетели по нему даже на скорости и уперлись в урочище Соколята.

В Соколятах тракт делал поворот влево на 90 градусов. От деревни не осталось ничего. И только огромные старые тополя, полуспелый терновник и вечные цветы сельских палисадников – «золотые шары» – подсказывали, что тут еще лет 30 назад была жизнь.

Судя по дорожным запискам путников XIX века, в этих малых лесных деревнях и починках было трудно встать на постой или даже купить обед, так как крестьяне были отчаянно бедны. Мы были без обеда и потому угостились в Соколятах терновником. Ягоды еще не были прихвачены морозами и потому казались черезчур терпкими. На дороге мы нашли верный обеденный знак  – оторванную железную ручку от советской сковородки.

После Соколят нас ждал опять какой-то безрадостный лесной участок, довольно темный, но зато со светом в конце туннеля.

Дорога тут была сильно разбита, а в колеи набросаны доски и бревна – всё, как и 200 лет назад, что само по себе прекрасно. Погружение во всех смыслах. Сколько лошадиных спин и боков тут было исполосовано и сколько жил порвано – помнит только эта топь. Напоминаем – так выглядит дорога после полутора месяцев без дождей. Что тут  после дождя, не хочется даже думать.

После этого лесочка мы выехали в деревню Еремята. От нее остался всего один жилой дом, но зато с приличным запасом  дров и полным обзаведением. Здесь же мы увидели столбы с электрическими проводами. Значит, пока есть жизнь.

После Еремят тракт решил стать прямым как стрела лесным хайвеем.

А вот здесь мы едем по старой насыпи, которые традиционно были по обе стороны тракта. А все потому, что сам тракт – он левее – разбит лесовозами.

На подъезде к селу Шалаево мы все же выехали на него.

В 1859 году в Шалаеве числилось 46 дворов, что после малодворных починков и деревень на дороге весьма много. В Шалаеве и сегодня много больших и богато украшенных домов.

Именно в Шалаеве старый тракт одевается в асфальт, и ехать по нему – сплошное удовольствие. Вечернее солнце и старые сосны – прекрасный вид.

Но почти на выезде из Шалаева мы увидели примечательное здание. Деревянное, с резьбой и интересными окнами, оно казалось богатым домом, но на самом деле оказалось храмом Николая Чудотворца, особо чтимого путниками. Стиль постройки – эклектика. Храм сейчас не действует и вообще РПЦ не принадлежит.

Для храма здание имеет редкий вид: большая его площадь – это трапезная. Колокольня и главка уничтожены, а сам объем сильно обезображен пристройками. Думаю, в восстановленном виде церковь имела бы очень милый почти игрушечный вид.

Нечасто встретишь храм, на окнах которого также живет охранная резьба. Получите драконов.

Напротив, по другую сторону тракта – что-то вроде старой школы. Большое брошенное здание.

Следующая на асфальте – деревня Луканино. Многие дома похожи на те, что мы видели в Шалаеве.

Напротив через дорогу – придорожная столбовая часовенка с иконой и крестом. Судя по кладке нижней части столба – она старая, сейчас с такими ровными зазорами кирпич класть уже не умеют. А вот завершение, возможно, уже более позднее. Мы вообще были удивлены, что там, среди леса и болот не встретилось ни одного подобного сооружения, чтобы лоб перекрестить.

После Луканино мы выехали на современную автотрассу «Чкаловск – Пестяки» и через версту оказались в большом и старинном селе, о котором мы расскажем потом в описании старинной дороги на Шую. Надо сказать, что мы были очень рады увидеть Пестяки в вечернем солнце – больше, чем обычно. Оно и понятно – старая дорога оказалась очень тяжелой, а наша скорость на большинстве участков была почти пешеходной. Кстати, клещей мы собрали великое множество – теплая и сухая осень – их любимый сезон. На радостях прогулялись по Пестякам и даже купили клюквы у местных бабушек. Был бы на дворе конный XIX век, можно было бы искать трактир для позднего обеда, постоялый двор для ночлега и наверняка кузнеца для ремонта экипажа.

Пестяки славятся храмом XVIII века, а раньше еще и богатыми базарами, а также массовым производством вязаных варежек и носков – этот товар возами везли в крупные города.

Участок дороги был пройден, но это еще не всё. Так уж вышло, что через месяц – в октябре после дождей – мы вернулись на эту дорогу с друзьями. Решили проехать ее на нескольких полноприводных автомобилях.

На этот раз начали из Пестяков, чтобы с каждой верстой приближаться к Нижнему Новгороду. И дорога преподнесла нам сюрпризы.

До Шалаево по асфальту мы добрались без проблем. И выехали из него тоже по сухому пути.

Лесок при урочище Лязгино с набросанными досками и бревнами в грязи к нашему приезду остался неизменным, но мы его прошли без потерь и задержек.

Бывшие Еремята и Соколята тоже почти промелькнули перед глазами.

А вот на границе губерний, на подъезде к деревне Белой началось. Чем дольше стояла машина в колее, тем больше она погружалась в грязь – реальное болото, которое до нас размесили охотники.

Участок, который мы месяц назад еле объехали по траве и обочине, оказался труднопроходимым.

Мы потратили на его прохождение около часа. Впереди – холм, на котором стоит Бородулино.

И опять не верится, что по этому спуску неслись тройки.

А вот и Бородулино. Оно приготовило нам сюрприз, так как в сентябре из-за листвы мы не заметили столбик-часовню. То есть мы не ошибались, когда думали, что в этой глуши должна была возможность перекрестить лоб.

Завершение его было разрушено, но кто-то положил сверху найденную старую книгу и пробитый чугунок. Получилась такая кафедра.

Удивительно, как узка тут дорога. И столбовую часовню легко было бы заметить, однако в сентябре мы проехали мимо.

На выезде из Бородулина нас ждали все те же колеи с грязью, и в попытке объехать их мы чуть не сделали уши.

Дальше еще немного леса, и мы проехали  через Боброво.

После этого было решено переехать за речку Юг – в том самом Лоханине, куда нас потащило в сентябре неведомой силой. Поэтому мы немного вернулись и свернули с тракта.

Мы проехали грязищу, гать и перебрались по рубленному мосту через речку Юг.

За всеми этими дорожными трудностями оказалась вполне живая деревенька Грачево. Учитывая, что мы видели бабушку с козами, там живут постоянно, не дачники. Есть несколько ухоженных крепких домиков.

Мы проехали дальше в бывшие поля, зарастающие березником, и встали лагерем на обед. Дорога обратно в целом не сулила ничего плохого.

Но вот гать в речной долине нас немного задержала. И тут появились они – нетрезвые охотники на двух УАЗах-«буханках». Они выразили неудовольствие нашим медленным маршем по гати и решили обогнать нас по колеям. В итоге сами плотно засадили обе «бухани», после чего нам пришлось спасать эту публику.

Осенний день клонился к закату. Мы выбирались со старого тракта перелесками и полями. И, наверное, примерно в этот же час путники XIX века так мечтали добраться до Пуреха с его теплыми постоялыми дворами и сытными ужинами.