Сегодня заметила в окне гаснущий день и вспомнила словечко из детства – сумерничать.
Сумерничать любила бабушка.
Когда косые полосы вечернего солнца переползали со стен сначала на книжный шкаф, потом на потолок, а затем и вовсе гасли, бабуля не спешила зажигать свет.
Дневные дела у нее заканчивались, вечерние еще ждали своей очереди, и потому в доме делалось очень тихо.
Бабушка в такие минуты замирала, и иногда было невозможно понять – она дремала или просто думала о своём.
Мне полагалось тихо сидеть рядом и разделять эту вечернюю медитацию.
Шуметь и веселиться с закатом солнца уже не позволялось. И думалось всегда о разном: как прошел день, напечет ли завтра бабушка пресных лепешек с четырьмя дырками от вилки на спинках, куда закатился синий карандаш.
Маленькая толстая бабка тихо вздыхала и иногда мерно покачивалась на стуле из стороны в сторону, словно пела неслышимую мне песню.
Время в такие минуты застывало.
Комната наливалась чернотой, и мы тонули в ней молча, как зачарованные – сумерничали )))
Потом, шаркая разношенными тапочками, в комнату заходил дед и задавал всегда один и тот же вопрос, как в “Мещанах” у Горького:
– Что ж вы свет не зажжете?
И бабка отвечала тоже как в “Мещанах”:
– Мы сумерничаем.
Дед привычным движением зажигал потолочную люстру, чем напрочь разрушал магию закатного часа.
– Да ну тебя! – отвечала ему бабушка и принималась за тихие вечерние хлопоты…
Сейчас этого всего очень не хватает…
