Холмогоры: тайны третьих гор

С Холмогор начался наш двухдневный путь из Архангельска домой в Нижний Новгород. Туристы, верящие в то, что именно в этом селе родина «человека-университета» Михаила Ломоносова, будут разочарованы – это не так. Зато увидят первую на Руси обсерваторию, двор епископа-соратника Петра I и тюрьму младенца-императора.

Мы выехали из Архангельска рано утром с расчетом, что будем двигаться по дороге неизвестного нам тогда качества вдоль Северной Двины и к ночи приедем в Великий Устюг, где и заночуем. Был расчет посмотреть всякой старины, а потому проехать Холмогоры мы не могли.

С советских уроков истории Холмогоры нам известны, как родина великого ученого и основателя системы высшего образования в России Михаила Ломоносова (1711 – 1765), который родился в семье местного крестьянина, имел тягу к учению и в возрасте 19 лет ушел вслед за рыбным обозом в Москву учиться.

Однако следов Ломоносова в самих Холмогорах искать не следует – он родился в деревне Мишанинской Куростровской волости и бывал в Холмогорах разве что с отцом на зимних Никольских ярмарках, так как на них съезжалась вся округа. С 1911 года деревня стала называться село Ломоносово. Там есть музей, а само село очень красиво, но из современных Ломоносову зданий – только храм. По прямой из Холмогор до бывшей Мишанинской всего 4 километра, но через протоку Северной Двины Курополку нет моста – только паром, который ходит раз в 2 часа. Наше желание увидеть родину Ломоносова было перечеркнуто четким путевым графиком, о чем жалеем.

Впрочем, ломоносовскую тему мы все же затронули – заехали в село Матигоры, что под самими Холмогорами – на родину матери Ломоносова Елены Ивановны Сивковой (1690 – 1719\20). Именно с ее именем биографы ученого связывают его раннюю грамотность, тягу к учению и способности. Она была дочерью дьякона из Николаевских Матигор Ивана Сивкова и знала грамоту. Сейчас в Матигорах (именно в Верхних, Николаевских) стоит Воскресенская церковь 1686 – 1694 годов постройки. Архитектор – Федор Спиридонов Стафуров. И, судя по годам постройки, дочь дьяка Елена видела этот храм (пусть и не совсем в таком виде).

Родители выдали дочь Елену замуж в деревню Мишанинскую за Василия Дорофеевича Ломоносова, которому в ту пору было около 25 лет. С мужем повезло – жили дружно и зажиточно с рыбного промысла и хорошего надела земли, на котором стоял крепкий северный дом. Но в возрасте 29 – 30 лет Елена Ивановна скончалась, оставив троих сирот – двух дочерей и 9-летнего Михаила. Смирившись с одной мачехой, будущий «человек-университет» не выдержал вторую и убежал из дома учиться наукам. Примечательно, что Сивковы стремились образовать своих детей и внуков. Об этом мало, кто знает, но Михаил Головин (1756 – 1790)- русский физик и математик, адъюнкт (1776—1786) и почётный член (с 1786 года) Петербургской Академии наук – был племянником Ломоносова по матери. И родился Головин, кстати, в этих же Матигорах.

Храм производит приятное впечатление даже в серое и пасмурное северное утро. Его гармоничность, даже пряничность и теплые желтые стены на фоне цветущих окрестных лугов, а также особенность ландшафта, отчего храм словно прячется за холмом, сыграли свою роль.

Километра через четыре были уже Холмогоры, стоящие в 70 км от Архангельска выше по течению Северной Двины. Холмогоры – северное село с деревянными домами и 4 тысячами жителей. Холмогоры – бывшая столица Двинской земли, предшественник Архангельска. Да и сам Архангельск первые 30 лет своей истории носил название Новохолмогоры или Новохолмогорский посад.

Происхождение название Холмогор, на первый взгляд, прозрачно – то ли это холмы, переходящие в горы, то ли горы, чередующиеся с холмами. Но ранняя форма топонима – Колмогоры, известная с XIV века, делает такую версию безосновательной. Происхождение названия имеет десяток версий.

Название Колмогоры объясняли как: кладбищенский город (финское kalma «смерть», «могила» и коми кар «город»); остров мёртвых (финское Kalmakari, где kari «подводная скала», «мель»); оставленный двор (по-коми – Koлемгорт). Но историкам и лингвистам эти версии не нравились. Еще в XIX веке они предположили, что названия Холмогор и близлежащих двинских островов связаны с прибалтийско-финскими и саамскими словами, обозначающими числительные. В соответствии c ней, название Колмогоры (карельское kolme, саамское kollm «три») входит в один ряд с Ухтостровом (карельское üksi, основа ühde-, саамское ehtt «один») и Нальеостровом (карельское nellä, саамское nellj «четыре»). Так что, согласно наиболее обоснованной версии, Холмогоры дословно – «третьи горы». Причуды местной речной навигации.

В конце XIV века в Холмогорах появилась первая деревянная крепость, а в 1613 году построили деревянный кремль, который успешно выдержал осаду польско-литовского войска. Благодаря выгодному расположению на берегах Северной Двины, Холмогоры развивались и богатели. Здесь торговали мехами, солью, рыбой.

Искать историческое ядро села тут не приходится – его видно за несколько километров. Это сразу несколько впечатляющих своими размерами и сохранностью каменных построек старинного Архиерейского двора на рукотворном холме с дренажной системой. На старой фото он выглядит более полным, чем сегодня – были утраты. Кстати, с этой стороны мы к нему и подъехали – ручья уже нет, он засыпан. Тут улица из жилых домов.

Кстати, белый двухэтажный дом в правой части снимка сохранился – это легко угадывается по расположению окон. Дом, кстати, деревянный и сегодня уже коричневый.

Собор Спаса Преображения и его колокольня были построены в период 1685 – 1691 годов. Встречались мнения, что это самый большой каменный собор Русского Севера. Обладает мощью древнерусских соборов, и это ощущаешь в полной мере, стоя рядом. В его стенах погребены десять местных епископов. Храм огорожен вместе с колокольней и находится в лесах, что дает надежду на его реставрацию.

Деталей сквозь леса не рассмотреть. Но видно оформление портала и изразцы, среди которых я узнала только «звезду».

Особо хочется сказать о колокольне, которая отличается скорее своей мощью, чем изяществом. В старину она имела два часовых циферблата, 14 колоколов. И это первая на Руси обсерватория. И основана она была духовным лицом – самим архиепископом Афанасием.

Архиепископ Афанасий в миру был Алексеем Артемьевичем Любимовым-Твороговым (1641 – 1702). Первый епископ Холмогорский и Важский, духовный писатель и яростный полемист. Алексей был казачьим сыном. Мать его, овдовев, решила удалиться от мира и стала монахиней обители в Лявле (вообще Успенский монастырь чаще называется мужским, но смена насельников иногда встречается), определив и сына на послушание в одну из обителей. Сын так и остался на службе у церкви.

В эти северные земли он приехал в возрасте 41 года, будучи уже зрелым человеком, епикопом. Увидел деревянные ветхие храмы и взялся за строительство каменного собора и архиерейского двора. Епископ был очень деятелен – кроме стройки он одобрял мастеров-резчиков по кости и дереву, знавших роспись красками, разбил сад, открывал школы грамоты для детей. Сам Афанасий имел обширную библиотеку, в которой были не только богословские труды, но и атласы мира. А желая наблюдать за ходом небесных светил, он выписал себе «трубу» и поставил ее на колокольне. Такой прогрессивный епископ очень импонировал императору Петру I – тот приглашал его помочь со строительством Новодвинской крепости и всячески выделял. А когда в новом соборе в Холмогорах были расставлены старые иконы за неимением денег на новые, Петр I лично выдал денег на новый иконостас.

Интересно, что епископ Афанасий изображается обычно безбородым. Историки отмечают, что он действительно не носил бороды, так как та у него просто не росла или была жидка и не благообразна. Некоторые склоняются к версии, что бороду ему вырвали в ходе религиозного спора и последовавшей драки. Но как бы там ни было, ум точно не в бороде. Интереснейший был человек. Прожив в Холмогорах 20 лет, епископ оставил после себя немалый культурный след. Могила епископа Афанасия располагается в соборе.

Попалась еще вот такая фотография собора и других строений Архиерейского двора.

Наша фотография с мостика через протоку показывает комплекс с той же стороны, но мы стоим левее, чем фотограф начала ХХ века.

Маленький белый куб церкви – это надвратная церковь во имя Святого Духа, построена в 1865 году на месте разобранной надвратной церкви апостола Иакова.

Еще один храм на соборном холме – церковь Двенадцати апостолов 1755 – 1761 годов постройки. Она маленькая и теплая, так как задумывалась как зимняя.

Но самое интересное строение времен епископа Афанасия – гражданское. Это белокаменные палаты архиепископского двора. Палаты имели также домовую церковь и маленькую часовенку – к сожалению, это уже из списка утрат. Но само здание с мощными стенами, «дыньками», «кокошниками» и прочими элементами русского узорочья в оформлении впечатляет до сих пор.

На стене – памятная доска о строителе и первом хозяине палат.

А вот что было в палатах до екатерининской мореходки – не указано. А жаль. Потому что была там семейная тюрьма, в которой жило Брауншвейгское семейство – семья Антона Ульриха Брауншвейгского и Анны Леопольдовны после свержения их сына-младенца Ивана Антоновича с российского престола в ходе дворцового переворота 25 ноября 1741 года. Эти персонажи буквально промелькнули на сцене русской истории, а наказание за краткое пребывание у престола растянулось на долгие годы и прошло именно в Холмогорах.

Все началось с того, что у императрицы Анны Иоанновны, племянницы Петра I, не было своих детей, а о передаче престола уже следовало бы подумать. Зато у нее была сестра Екатерина, которая бежала от грубого супруга из Мекленбурга обратно в Россию. Вместе с 4-летней дочкой. Юную Елизавету Катарину Кристину, принцессу Мекленбург-Шверинскую наметили в будущие правительницы, окрестили в великую княгиню Анну Леопольдовну, занялись ее образованием и стали готовить к замужеству.

Предложенный в женихи племянник короля Пруссии Фридриха II Антон Ульрих герцог Брауншвейг-Беверн-Люнебургский ей не понравился. То ли действительно была влюблена в своего фаворита – саксонского посланника, то ли жених был действительно не впечатляющим даже для юного женского сердца. В воспоминаниях говорится о его женоподобной фигуре, заикании, нерешительности, слабой образованности и вообще недалекости. Все это не мешало изображать герцога на портретах в образе милитаризированного мачо. Видимо, расчет в выборе жениха был на то, что такой слабовольный супруг не помешает «родной девочке» править страной, а детки хорошо бы пошли в маму.

Свадьба состоялась в 1739 году, а уже через год молодые стали родителями – Анна Леопольдовна родила сына Ивана, который и был назначен императором после смерти Анны Иоанновны. Регентом стал всесильный Бирон, пустившийся в угрозы молодому семейству.

Анна Леопольдовна прибегла к помощи Миниха и избавилась от Бирона, почти сразу потеряв всякую бдительность. Ей доносили о готовящемся заговоре среди гвардейцев и опасной фигуре дочери Петра I Елизавете, которая была очень популярна, но отсутствие нюха и способности к госуправлению, а также увлеченность частной жизнью сыграли свою грустную роль. В 1741 году произошел очередной переворот и император-младенец вместе с родителями и младшей сестрой Екатериной остался без престола. Сначала все складывалось даже благополучно – Елизавета Петровна отпустила семью с детьми за границу. Но когда Брауншвейгское семейство уже было в пути, их остановили – императрица передумала. С этого момента началась их неволя.

В 1742 году, втайне от всех, вся семья была переведена в предместье Риги — Дюнамюнде, где Анна Леопольдовна родила дочь, названную Елизаветой то ли в честь своей матери до крещения в православную веру, то ли в честь главного врага семьи – новой императрицы. После угрозы заговора с освобождением семейства несчастных перевели в Ораниенбург, а в июле 1744 года – в Архангельск, чтобы переправить на Соловки. Ехали долго – на севере уже была осень. Анна Леопольдовна болела и опять была в положении. Северную Двину и Белое море затягивало уже зимним льдом – о переправе на Соловки нечего было думать, а потому разместили семью временно в Холмогорах, используя под тюрьму архиерейские палаты. Нет ничего более постоянного, чем временное.

В Холмогорах условия содержания семьи стали ужасными – их разлучили. Маленький 5-летний Иван, который представлял наибольшую опасность для трона, был полностью изолирован от родителей и своих сестер. Он находился в том же архиерейском доме с его метровыми каменными стенами, что и родители, но те даже не догадывались, что сын рядом. Мальчика называли именем «Григорий» и ничего не сообщали ему о близких. Входить к мальчику мог только комендант и слуга. Остальные дети Анны Леопольдовны могли видеть своих родителей, но большую часть времени проводили отдельно на попечении слуг. Гостей у них не бывало. Единственным развлечением были прогулки в архиерейском саду за забором и разглядывание двора в маленькие окошки.

После первой зимы в Холмогорах семья пополнилась еще одним мальчиком, которого назвали Петром, а через год еще одним – Алексеем. Все это докладывалось в столицу и не радовало императрицу Елизавету. Пятые роды дались Анне Леопольдовне тяжело – ее здоровье было окончательно подорвано. Начавшаяся после родов «огневица» – лихорадка вследствие запущенного воспаления – закончилась смертью 27-летней матери. Комендант Холмогорской тюрьмы майор Гурьев, следуя инструкции, отправил тело бывшей правительницы в столицу, где оно с почестями было погребено в Александро-Невской лавре.

Осиротевшие дети и их тихий отец зачастую нуждались в самом простом – одежде, более качественных продуктах, дровах. Маленькие принцы и принцессы по праву рождения росли в Холмогорах, как крестьяне – они не получали образования и знали только русский язык – на нем с ними разговаривали слуги. В 1756 году Ивана Антоновича увезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость, где и убили в 1764 году. Заключенному Антону Ульриху предложили выехать из России к своей сестре-королеве в Данию, но он отказался бросать детей в неволе и остался в заключении. Вскоре он ослеп, а в 1774 году его не стало. Похоронен немецкий герцог был в ночь, в пределах двора того же дома, где прожил все эти годы. Сейчас тут стоит памятный крест.

Кстати, как вы заметили по годам жизни, остальные дети Анны Леопольдовны выжили и, уже будучи взрослыми, благодаря Екатерине II смогли покинуть Россию с приличным содержанием в обмен на клятву не иметь семьи и детей, чтобы не множить династических проблем в России. Свое слово они сдержали. Дания приютила страдальцев.

В августе 1803 года Екатерина Антоновна прислала Александру I письмо, написанное собственноручно на плохом, безграмотном русском языке. Она умоляла забрать её в Россию, домой. Она жаловалась, что датские слуги, пользуясь её болезнями и незнанием, грабят её. «Я плачу каждый день, — заканчивала письмо Екатерина, — и не знаю, за что меня послал сюда Бог и почему я так долго живу на свете. Я каждый день вспоминаю Холмогоры, потому что там для меня был рай, а здесь — ад». Ответа на письмо не последовало.

Мы уезжали из Холмогор почти спешно – бродившие тучи все же сбились в одну, и по листьям белых водяных цветов, похожих на кубышки, упруго застучал дождь. Заросли осыпающихся лиловых метёлок воспользовались ненастным часом и начали источать дурманящий аромат. Наверное, все, как и три века назад.