Муром: город тёртых калачей

Улица Ленина, бывшая Рождественская

Одна из центральных улиц Мурома – улица Ленина. Она возникла в конце XVIII веке по новому регулярному плану, разработанному архитектором Иваном Лемом и утвержденному Екатериной II в 1788 году. Называлась она, конечно, тогда иначе – Рождественской, по наименованию храма Рождества Христова, возведенного на улице в конце XVIII века. Дома принадлежали, конечно, далеко не бедным жителям города. Сейчас на месте храма площадь перед городской администрацией, так как церковь была закрыта и разобрана на кирпич в 1930 году. Сегодня интересной доминантой является водонапорная башня.

Улица Ленина, бывшая Рождественская, дом №5 – дом Зворыкина-Никитина

Первым хозяином дома был Зворыкин Прокопий Степанович (1825 – 1883) – представитель  многочисленного семейства Зворыкиных. Это был купец первой гильдии и городской голова с 1870 по 1880 год.

Фасад купеческого дома – простой и при этом образцовый. Высокие окна второго этажа – залы и гостиная, возможно, кабинет хозяина. Третий этаж был надстроен в 1879 году, когда дети уже выросли, а в доме могли появиться внуки. Антресоли обычно и были детскими комнатами, спальнями, помещениями для занятий и учителей.

Во дворе видны множественные каменные строения, но особо хочется выделить ворота дома.

Хозяйка дома – Анна Ивановна воспитывала шестерых детей: сыновей Сергея, Степана Ивана, Николая и дочерей Александру и Екатерину. Очевидно, будучи главой города и отцом сыновей, Прокопий Степанович понимал проблему отсутствия реального училища в Муроме.

Лоббирование идеи проходило тонко. В 1872 году сначала в гордуму подал заявление о настоятельной необходимости учредить в городе прогимназию с дополнительным ремесленным классом гласный ее, возможно, дальний родственник – Федор Дмитриевич Зворыкин. Затем похожее заявление сделал и другой депутат. В конце концов «отцы города» сошлись на том, что для Мурома наиболее подходящим типом учебного заведения будет реальное училище, которое и было открыто 1 октября 1875 года. А в 1879-м году Прокопий Степанович построил новое здание для богадельни. Тогда же в реальном училище учредили стипендию имени почетного гражданина Зворыкина: отличнику учебы и поведения выдавали стипендию в размере 1500 рублей. Право избрания стипендиата принадлежало самому Прокопию Степановичу, а после его смерти должно было перейти к Муромскому купеческому обществу.

В конце XIX века, видимо, после кончины родителей, дом был продан наследниками Зворыкина дворянину по фамилии Рост, а тот, в свою очередь, переуступил городскую усадьбу купцу Алексею Максимовичу Никитину. Никитин был оборотистым купцом и владел на паях паровым маслобойным заводом, чью продукцию продавал по всей России и даже «на Прусской границе».

Никитин славился прижимистостью и потому умудрился не поддержать купеческий почин по содержанию милиции в городе, который штормило рабочими забастовками и погромами в 1905 году.

«Только один черносотенный купчина, маслодел Никитин взял на себя смелость выступить против наших предложений. Однако его выступление было столь глупо, а мотивировка отклонения нашего желания носила буквально личный характер, вроде: «Мне никакая милиция не нужна, а поэтому я против!», дала нам прекрасный повод для разоблачения этого отца города…», – писали о Никитине.

Он скончался в 1910 году, а дом достался его сыну Александру Алексеевичу Никитину, который в свои 24 года был уже женат и имел солидный капитал. Молодая семья желала жить с удобствами: в 1913 в дом провели водопровод, а отапливался дом от устроенных в подвале калориферов. Упоминания о Никитине-младшем уже не сквозят черносотенными настроениями. Управление маслобойным заводом он отдал отцовскому партнеру и его наследникам. А сам за Окой рядом с селом Ефановым построил винокуренный и картофелетерочный заводы, а также давал крестьянам ссуды под будущий урожай, немало на том наживаясь.

Улица Ленина, бывшая Рождественская, дом № 17 – дом купца Ивана Соколова

Дом XIX века принадлежал в начале 1900-х торговому дому “Иван Соколов с сыновьями”. Здесь размещалось семь лавок с самым разным товаром. Поиски фотопортретов Соколовых стали настоящим квестом. Первым нашелся вот этот фотопортрет муромского купца Павла Матвеевича Соколова (1837 – 1890).

Павел Матвеевич на фото молод – ему 28 лет. В нескольких источниках попалось упоминание, что он был купцом первой гильдии и владел, в том числе, лавками в районе Рождественской церкви, то есть недалеко от нами описываемого дома. При этом в период с 1871 года по 1890 год, то есть до самой смерти, Павел Матвеевич был старостой Смоленской церкви, регулярно занимаясь обустройством, ремонтом храма, приобретением церковной утвари и облачения для священников, делал ценные вклады. В 1884 году на приобретение большого колокола пожертвовал из своих средств 500 рублей, а уже через год был награжден золотой медалью, очевидно от Синода.

А Торговый дом, владевший зданием, принадлежал сыну Павла Матвеевича – Ивану Павловичу Соколову. На фото заметно фамильное сходство.

Иван Павлович развернулся в купеческом деле как раз на рубеже XIX – XX веков. Впрочем, о его жизни известно мало. В интернете есть фото его сына – еще малыша без имени и дат жизни. Но, судя по названию Торгового дома, у Ивана Павловича были еще дети. Городом, где Соколовы упокоились, назван Ташкент – очевидно, город ссылки.

Интересно, что тут же обнаружились нити родства Соколовых с другими именитыми семьями Мурома – Зворыкиными и Мяздриковыми. Вот  семейный портрет семьи Мяздрикова, сделанный в саду их дома по Московской, №36. Пожилая мать главы города Ивана Петровича Мяздрикова в центре, за ее спиной – сыновья, а на переднем плане – снохи. И на земле сидит как раз Зинаида Павловна Мяздрикова, урожденная Соколова, сестра Ивана Павловича Соколова.

И тогда уже не приходится удивляться, что в альбоме фотолюбителя, ученого, главы города и купца Мяздрикова есть еще один портрет сестры купца Ивана Соколова – Веры Павловны, которая выбрала для себя монашеский подвиг и любила рисовать. Возможно, имела значение и родительская набожность.

И ничего удивительного – в семье Соколовых Вера Павловна была не единственным художником. Брат Ивана Павловича – Сергей Павлович Соколов тоже писал картины.

А это Лидия Павловна Зворыкина, сестра Ивана Павловича Соколова. Она была выдана замуж за Николая Васильевича Зворыкина, входившего в ветку Подгорновых.

Улица Ленина, бывшая Рождественская, № 21 – дом Зубченинова

Буквально соседский к Соколову дом принадлежал муромскому семейству Зубчениновых (иногда встречается написание через «а» – Зубчаниновых). Первым его владельцем был Назарий Иванович, но в 1914 году аккуратный домик в центре Мурома заинтересовал общественность. Его второй этаж попал в руки муромского дворянско-купеческого собрания и использовался для проведения торжественных вечеров. Здесь же был устроен небольшой зоопарк – встречаются упоминания о птицах в клетках и аквариумах.

Зубченинов Назар Иванович (1803 – 1876) торговал панским товаром, то есть мануфактурным, промышленным. И судя по тому, что он нашел невесту своему сыну Михаилу в ткацких Вязниках, речь шла, прежде всего, о тканях.  Известно, что Назар Иванович также поставлял парчу Муромскому Благовещенскому монастырю. В 1850 он был муромским купцом третьей гильдии, а в 1865 – 1871 годах – уже второй гильдии. Супруга Мария Ивановна родила мужу пятерых детей.

О детях Назара Ивановича известно немного.

Сын Михаил Назарович был женат на Любови Васильевне Елизаровой – младшей дочери вязниковского фабриканта Василия Ефимовича Елизарова. Невеста была на 13 лет моложе своего небогатого, как пишут потомки в воспоминаниях, муромского жениха. Встречается упоминание, что фабричные дела семьи Елизаровых в те годы были уже в сложном состоянии. Однако семья сохраняла определенное влияние в Вязниках, а брат Любови Васильевны и вовсе был главой города.

Дочь Александра Назаровна была женой дядюшки муромского главы города, купца Ивана Мяздрикова – Александра Ивановича Мяздрикова (1832 – 1910). Александр Иванович на этом фото 1907 года с родственницей.

Улица Ленина, бывшая Рождественская, дом № 25 – дом Тагунова с лавкой

Фамилия Тагуновых в Муроме была многочисленна. Среди ее носителей были купцы первой гильдии и малоимущие семьи рабочих и служащих. Владельцем дома в центре Мурома был купец второй гильдии Иван Иванович Тагунов (1832 – 1893). Пристрой и первый этаж дома использовались под магазин колониальных товаров:  кофе, сахар, чай, какао, шоколад, пряности и некоторые другие товары. Надо сказать, что позволить себе большинство этих лакомых чудес могли только состоятельные граждане.

Мое внимание всегда привлекал балкончик тагуновского дома.

Фотографий этой семьи Тагуновых найти не удалось. Более того, упоминания, видимо, о сыновьях купца второй гильдии Ивана Тагунова – Сергея, Федора и Константина, рожденных в 1870-х годах – сплошь печальные. Мальчики жили не более трех лет и были погребены на Пятницком кладбище. Если это действительно дети Ивана Ивановича, то картина действительно грустная.

В делах у Ивана Ивановича тоже не все было гладко. В сентябре 1884 года городская дума Мурома разрешила ему построить склад для керосина около бани и близ бойни. Однако вскоре купец подает прошение о передаче одного склада в городскую собственность, так как тот «кроме расходов по аренде земли и за караул ничего ему не приносит». В этом гордума Тагунову отказала.

Тут же, недалеко от водонапорной башни по улице Вознесенской (ныне – Советской), за углом от тагуновского дома с магазином колониальных товаров, находились торговые бани другой части семьи Тагуновых. Здание снесли, хотя оно считалось памятником.

В 1872 году Павел Ермолаевич Тагунов обратился в городскую думу с просьбой разрешить ему провести в бани воду, обещая платить ежегодно в городскую казну по 200 рублей, а также бесплатно мыть в своих банях престарелых и детей, проживавших в местных благотворительных заведениях. В дополнение он также согласился «омывать каждонедельно в назначенный для того день нижних чинов здешней уездной команды и 47-го резервного батальона не выше установленной от военного ведомства таксы – по 1 копейки с человека». Городские власти сочли предложение Тагунова благоприятным и согласились на его условия.

В сведениях о купцах и торговых домах Мурома за 1885 год находим следующую запись: “Торговый в г. Муроме дом первой гильдии под фирмой “Братья Л. и П. Тагуновы и К”. Открыт с 1884 г. на правах полного товарищества на вере и бессрочно. В фирме этой находятся братья первой гильдии купеческого свидетельства, состоящие: Леонтий, Павел, Иван, Ефим Ермолаевичи Тагуновы. В г. Муроме хлебная лавка и сверх того пароходные предприятия по рекам Волге и Оке”.

Братья Тагуновы были весьма состоятельными и уважаемыми людьми. Банями они владели вплоть до революции 1917 года.

 Улица Ленина, бывшая Рождественская, дом № 31 – дом Гладкова.

Этот дом на рустованном первом этаже с низкими потолками и высокими – на парадном втором, а также с мезонином, датируется XVIII веком и числится за муромской семьей Гладковых. Добротная купеческая усадьба, наверняка когда-то окруженная хороводом служб и садом с непременными чаепитиями вокруг самовара. Инициалов владельца в списке памятника не указывается, но по ряду признаков можно сделать предположение, что дом принадлежал в XIX веке купцу Николаю Федоровичу Гладкову (родился около 1848 года – ?).

Гладковы были многочисленным семейством в Муроме и жили очень по-разному. Например, отец хозяина дома – Федор Иванович Гладков – стал восприемником, то есть крестным отцом, для сына своего двоюродного брата – Саши. Этот мальчик, то есть уже взрослый Александр Иванович Гладков оставил прелюбопытные заметки! Он хоть и был женат, являлся самоучкой и занимался торговлей, в итоге вел беспутный образ жизни. Не имея своего капитала, он устраивался на службу и везде заканчивал ее одинаково – долгим запоем, дебошами и разгулом. Разумеется, в этом угаре у него пропадали деньги и прочие доверенные материальные ценности, из-за чего его перестали брать на работу даже родственники. Забавно, что записки полны честного описания всех его грехопадений. Кстати, хозяин особняка Николай Федорович в числе его благодетеля не перечисляется, так как был сильно его младше.

Между тем, Николай Федорович был богат. За невестой он, 25-летний купец, по муромскому обычаю далеко не ездил и сосватал себе 15-летнюю Александру Алексеевну Зворыкину. Брак был счастливым – в семье родилось 12 детей, но до взрослых лет дожили только шестеро – три сына и три дочери. По воспоминаниям Вощининой-Киселевой, «Александра Алексеевна была человеком очень общительным и веселым, и «дом ее был полон гостей почти каждый день. Она умела, видимо, делать интересными свои вечера, и дочери с мужьями, сестры ее покойного мужа и друзья бывали постоянно. На столе всегда стоял громадный самовар вазой, пироги по воскресеньям, по остальным дням чай с печеньями или, может быть, с бутербродами. Вина никогда не было, но оживленно было всегда, – время было беспокойное, интересное (война, предреволюционные настроения), народ собирался читающий, образованный – разговорам не было конца».

Николай Федорович был пароходчиком, держал собственную пристань в Муроме и имел четыре парохода, ходивших с товарами по Оке и Волге. Также он брал подряд на обеспечение паромной переправы через Оку и Велетьму, и город был им очень доволен. «Содержание переправы на будущее время управою сдано купцу Гладкову потому, что он, Гладков, содержал оную в минувшем трехлетии самым аккуратным образом и более благонадежного лица для такого подряда управа не имела в виду», – писали в сводках решений гордумы от 1890 года.

Для связи с пристанью и конторой пароходства Гладков даже провел телефонную линию в свой дом в 1888 году. Поэтому можно сказать, что гладковский дом – место появления первого телефона в Муроме.

«Гладков разорился еще до революции, задумав построить пятый пароход – пассажирский, роскошно отделанный для прогулок богатых людей Мурома, рассчитывая, наверное, на большие барыши. Но… «пути Господни неисповедимы!» Не знаю подробностей и не у кого теперь спросить об этом – получилось так, что пароход «не пошел» (кажется, опрокинулся при спуске на воду), деньги, затраченные на постройку его, пропали и четыре парохода пришлось продать за долги. Остался у него небольшой кондитерский магазин для пропитания и какие-то деньги на которые решили учить в столицах сыновей. Таким образом, мои дядья Гладковы ко времени Октябрьской революции были специалистами с высшим образованием, а не презренными «бывшими купцами» или «пароходчиками» – не было бы счастья, да несчастье помогло!» – рассказывается в воспоминаниях все той же Вощининой-Киселевой.

Более того, один из сыновей Гладковых – Константин Николаевич во время учебы в Петербургском технологическом университете стал социал-демократом и даже был осужден на заключение в «Крестах» в 1903 году, что не помешало ему потом вернуться в родной город и даже стать главой Мурома в 1917 году.

Улица Ленина, бывшая Рождественская, дом №38 – дом Суздальцева-Ушакова

Деревянный просторный дом на когда-то высоком каменном цоколе датируется 1895 годом  принадлежал Василию Алексеевичу Суздальцеву-Ушакову, который был женат на одной из дочерей вышеописанных Гладковых – Марии Николаевне. Замуж девушку выдали очень рано – в 16 лет она уже стала матерью старшего сына Алексея. Логично, что родители могли обустроить молодых практически у себя под боком, хотя год постройки говорит о том, что в семье уже росли двое детей. Дом довольно типовой в шесть окон по красной линии на Рождественской улице и в четыре высоких окна по бывшей Сретенской. Из украшений – грубоватые, но гармоничные наличники и накладные «путеводные звезды счастья» на стенах.

Василий Алексеевич был на три года старше супруги, в семье родилось трое детей. Глава семейства по одним источникам числился купцом второй гильдии, а в списке правления Общества вспомоществования нуждающимся ученикам городского училища 1899 года, где ему отведена должность казначея, он называется скромнее – «купеческим сыном».

Интересно, что благотворительностью занимались оба супруга. 6 октября 1913 года в Муроме открылось новое здание богадельни, а ее первой заведующей стала Мария Николаевна Суздальцева-Ушакова. Правда, уже 19 ноября 1913 года эта 38-летняя красавица и умница «безвременно скончалась».

Страшные подробности ее кончины открываются в воспоминаниях Вощининой-Киселевой: «Старшая дочь (Гладковых, очевидно – Мария, рожденная в 1875 году) трагически окончила свою жизнь – отравилась, оставив троих детей. Причиной была измена и пьянство ее мужа. Она была очень красивой и, говорят, умна». В другом источнике попалось упоминание, что отцу не оставили троих детей, оставшихся без матери. Можно представить, в каком горе утонула семья. А если учитывать, насколько тесным было родство у муромских фамилий, то грех, взятый измученной душой, наверняка очернил репутацию 41-летнего вдовца.

Улица Ленина, бывшая Рождественская, дом № 50 – дом Молчанова

Большой вместительный деревянный дом на каменном подвале, с семью высокими окнами на Рождественскую улицу датируется XIX веком, но возможно построен на рубеже с ХХ веком. Фамилия владельца и инициалы – Г. Л. Молчанов. Об этом человеке найти ничего подлинного не удалось, поэтому все найденное – просто крупицы, требующие подтверждения.

Упоминается, что Молчанов был служащим, но совершенно неясно, где и кем именно он служил. Например, в описании диспута в стенах городской Думы Мурома в июле 1914 года вокруг нехватки воды в городе именно некий Молчанов вступает в перепалку главы города и гласных.

«Городской голова констатирует несомненную нужду города в воде. Г. Л.  Молчанов  обращает внимание на колодец во дворе казенного винного склада. Колодец этот, по словам господина  Молчанова, даже при трехдюймовой трубе может давать 30 тыс. ведер чистой воды в сутки. Городской голова указывает на нежелательность устройства источников водоснабжении в центре города — с санитарной точки зрения», – писала газета «Муромский край».

Можно допустить, что Молчанов имел отношение к казенному винному складу и служил там, раз он так хорошо знал потенциал складского колодца. Учитывая, что дом Молчанова стоит на углу бывших Рождественской и Космодамианской, то эта версия кажется наиболее реальной – казенный винный склад с февраля 1899 года был как раз на Космодамианской.

Никаких фотографий Молчановых, кроме этих фотопортретов девушки Наташи Молчановой, найти не удалось. Возможно, она имела отношение к этому дому.