Муром: город тёртых калачей

Улица Воровского, бывшая Нижегородская

Эта улица называлась Нижегородской, так как вела к окскому перевозу на тракте «Москва – Нижний Новгород». Впервые упоминается в 1769 году. Нам она была интересна, как нижегородцам, однако улица оказалась тихой и скромной, с заметными утратами. Очевидно, что тракт не заходил на Нижегородскую, а после подъема от Оки поворачивал на площади и выходил на Московскую к заставе. Поэтому на этой улице расположились не самые шикарные дома и усадьбы для обширных муромских семейств сих вечерними чаепитиями в садах. Более того, утрачена усадьба Гладковых, а еще несколько когда-то примечательных домов находятся в плачевном виде. И только старые липы глядят поверх крыш.

Улица Воровского, бывшая Нижегородская, дом № 15 – дом Железникова

Двухэтажный дом на каменном цоколе и с мезонином, построен в XIX веке. Так как стоит дом на углу улицы и площади, большинством окон он смотрит на Оку. Часть дома обшита тесом, наличники глухие, лишены резьбы. Принадлежал дом, как указывается в открытых источниках, мещанину Семену Федоровичу Железникову.  Забавно, что на современных воротах красуется большая буква «Ж», словно тут до сих пор живут потомки.

Надо сказать, что Железниковых в Муроме было немало, и некоторые писались купцами. Например, упоминается купец Яков Петрович (1865 – ?) и его сын Александр Яковлевич (1889 – 1890), проживший всего 1 год. Железниковы также роднились со многими муромскими фамилиями – например, с Тагуновыми и Гладковыми. Как пишет записной муромский летописец Александр Гладков в своих «пьяных записках» за 1864 год, «Декабря 2 числа. Хоронили Корнилия, отца Ивана Корниловича Железникова (тестя моего шурина Левонтия Ермолаевича Тагунова). Помер ноября 30 числа».

Но самые интересные упоминания о Железникове, который входил в состав пожарной команды Мурома, от 1914 года: «… доброволец Константин Дмитриевич  Железников  на пожаре 9 июня зашиблен в шею и голову случайно упавшим топором работавшего вверху над  Железниковым  рабочего  мещанина  Лаврова, от этой раны  Железников  очень долго лечился не мог ничем заниматься». Также упоминается, что Железников имел в пожарной команде должность охранителя, то есть наблюдал за порядком во время пожаров, не допускал посторонних лиц к месту пожара, охранял вынесенное из домов имущество и в крайних случаях спасал имущество из зданий. Кстати, пожарная часть была совсем недалеко от дома.

Единственное фото с членами семьи Железниковых – вот это, с милой девушкой в компании двух молодых людей и модерновом интерьере 1900-х годов. Имела ли она отношение к этому дому – мы не знаем. Но, может, по-родственному бывала в гостях.

Улица Воровского, бывшая Нижегородская, дома № 17 – 19 – усадьба крестьянина Фурсова

Усадьба из двухэтажного главного дома и флигеля принадлежала крестьянину Василию Ивановичу Фурсову. Хозяин был уроженцем села Окулово Муромского уезда, что стояло на том берегу Оки. В архивных документах говорится: «В 1914 – 1915 годах построен 2-х этажный каменный дом вместо флигеля, а также новые дворовые амбары. В 1916 – 1917 годах построен еще каменный 2-х этажный дом с торговым помещением в нижнем этаже и дворовые службы».

Из складной книги 1893 года: «Среди кустарной промышленности в селе Большое Окулово упоминается изготовление ботнико–рыбацких лодок из осиновых брёвен; телег; саней; бондарных изделий: кадушек, лоханей, плетение корзин». В ежегоднике говорится: «Вообще, нужно отметить, окуловцы – народ промысловый, ремесленный и не ленивый. Живут все зажиточно, хотя не без труда промышляют себе копейку на чёрный день». Братья  Фурсовы   Василий Иванович  и Андрей  Иванович считались зажиточными – братья владели кустарным производством по изготовлению саней, телег, колёс. Они имели свои дома и лавки в Нижнем Новгороде, Казани, Муроме, где продавали товары кустарного производства, продукты и промышленные товары. Для кустарного производства Фурсовы скупали лес, раздавали его кустарям и собирали готовый товар для перепродажи. Интересно, что в 1845 году, когда владелец Окулова граф Уваров решил открыть в селе народную школу за счет земства, крестьянское общество снимало помещение у крестьянина Ивана Фурсова – очевидно, отца братьев, уже бывшего зажиточным.

Потомки Фурсовых утверждают, что в семье Василия Ивановича было 10 детей, и выселили их вместе с матерью из родного угла только в 1930-х годах. Семья покинула город.

Дом Фурсовых в ХХ веке

Улица Карла Маркса, бывшая Сретенская или Калачная

Улица Карла Маркса называлась  Сретенская  – по расположенной здесь церкви Сретения Господня. Улица с таким названием упоминается в 1566 году. Но было и неофициальное название – Калачная, что для Мурома вовсе не удивительно.

Улица Карла Маркса, бывшая Сретенская и Калачная, дом №1 – дом Войтаса

Этот дом 1880 года принадлежал, судя по перечню памятников, «коллежскому асессору Войтасу Н. Я.». Интересно, что в 50 метрах от него книжная лавка госпожи Войтас – по Первомайской, №11. Собственно, под таким адресом мы и пытались угадать, кто такие Войтас. По нашему предположению, Войтас – заместитель начальника полиции в Муроме, и в революционном 1905 году ему пришлось туговато в столкновениях с рабочими. А вот его супруга, урожденная Доброхотова – владелица книжного магазинчика.

Краснокирпичная добротность и сегодня служит людям, которые сделали пристройки к дому. Незатейливые беленые украшения фасада и модерновые завершения каменных наличников  оживляют кубик дома. Попадались записки революционеров Мурома, в которых они упоминают, что с удовольствием били окна в квартирах и домах городских чинов и особенно полицейских. Может, и в эти окна влетали камни, пугая госпожу Войтас?

Улица Карла Маркса, бывшая Сретенская и Калачная, №18 – дом Нехорошева

Не ищите этот милый дом 1850 года постройки – его снесли в 2015 году, но не написать про его владельцев было бы неверно. Любовно украшенный резьбой, он принадлежал семье муромского купца Петра Ивановича Нехорошева. Кстати, забавная фамилия – она вовсе не о том, что первый Нехорошев в роду был чем-то нехорош. Скорее, это фамилия-оберег.

Интересно, что два полукаменных дома Нехорошевых стоят до сих пор на Коммунистической под №35 и №37, но именно этот был указан потомками Петра Ивановича Нехорошева как семейное гнездо. Возможно, сохранившиеся дома были доходными и сдавались или принадлежали другим ветвям фамилии. Вероятно, первая хозяйка дома – Анна Ивановна Нехорошева.

А это, очевидно, портрет ее сына, молодого Петра Ивановича Нехорошева (1851 – 1923), сделанный в 1870-х. Попалось упоминание, что Петр Иванович закупал паровую машину – значит, имел какое-то производство. Впрочем, в ряде материалов прямо говорится, что Нехорошевы занимались мясным делом. Они покупали рогатый скот в Саратовской, Астраханской, Симбирской, Оренбургской губерниях тысячами голов. После того, как скот пригоняли в Муром, его били, мясо солили и отправляли на Нижегородскую ярмарку, в Москву, Петербург, Владимир.

Женился Петр Иванович в 1873 году на Елизавете Алексеевне Бибиной (1854 – ?), тоже принадлежавшей купеческой фамилии. Встретилось упоминание, что увидел Петр Иванович свою будущую жену впервые то ли в окне, то ли на балконе и был очарован ее прелестью. Судя по фотопортрету, молодой купец был прав!

Есть портреты семейной пары и более поздних 1900-х годов. Петр Иванович являлся гласным городской думы Мурома, а его супруга Елизавета Алексеевна, как это обычно бывало с купеческими женами, отвечала за дом, хозяйство и детей, которых у Нехорошевых было десять: Мария (1874 – ?), Петр (1875 – ?), Елизавета (1876 – 1881), Иван (1878 – ?), Павел (1879 – ?), Анна (1880 – ?), Глафира (1883 – 1883), Алексей (1884 – 1884), Екатерина (1887 – ?), Гурий (1892 – 1893). Судя по этому списку с сайта родословных, до взрослого возраста дожили только шестеро.

Сохранились снимки дочерей Марии и Анны.

Улица Льва Толстого, бывшая Касимовская

Название улицы можно даже не объяснять тем, кто представляет расположение Мурома. Касимовская вела в сторону Касимова и была параллельной улице Рождественской, отчего считалась тоже одной из центральных.

Улица Льва Толстого, бывшая Касимовская, №6 – дом Засухина

Дом был построен в 1835 году. Правда, глядя на этот массивный каменный куб нежно-персикового цвета, думается, что в его истории есть перестройки и переделки. Особняк имеет три этажа и мезонин при довольно скромных украшениях фасада: прямоугольные пилястры со строгими капителями тосканского ордера, карнизы, обрамления окон и декоративные вставки в виде спаренных колец – как символ единства двух душ.

Кому именно из Засухиных принадлежал дом – нам неизвестно. В перечне памятников нет даже инициалов. Зато известно, что Засухины занимались торговлей зерном, а также скупали лен, горох и прочие плоды земледелия в плодородных губерниях. Разумеется, Засухины были в родстве с именитыми муромскими семействами и чаще всего встречается родство с Зворыкиными. Единственный портрет купца Засухина, доступный в открытом доступе – вот этот. Был ли он владельцем этого особняка – мы не знаем.

Судя по перечню на сайте родословных, это Дмитрий Григорьевич (1814 – 187?). Он был женат на Прасковье Ивановне (1813 – ?) и являлся купцом третьей гильдии, но в 1854 году, через три года после смерти отца отделился от старших братьев. В 1871 году подтвердил капитал и записался во вторую гильдию. В семье у Дмитрия Григорьевича родилось семеро детей, из которых было пятеро сыновей. Все они писались купеческими сыновьями.

Улица Льва Толстого, бывшая Касимовская, дом №13 – дом Смольянинова, позже – земская управа

Этот шикарный дом обойти никак не получится – он стоит рядом с Вознесенской церковью и через скверы практически выходит на Московскую. Дом построен в середине XIX века и известен, как здание бывшей Земской управы и образец стиля “академическая эклектика”. Пышный фасад, практически дворянское гнездо. Поэтому удивительно узнать, что этот дом видел трагедию целого семейства.

Управа в этом доме располагалась только в 1880 – 1917 годах, а до этого особняк принадлежал купцу, потомственному гражданину Федору Ивановичу Смольянинову (1814 – 1903). Его отец, купец второй гильдии Иван Петрович Смольянинов (1797 – 1864) жил тут же,  в приходе Вознесенской церкви и торговал зерном. В 1849 году отец разделил между тремя сыновьями свой денежный капитал:

«… Федору Иванову – семь тысяч рублей серебром, Ивану Иванову – пять тысяч рублей серебром, Николаю Иванову Смольяниновым – шесть тысяч рублей серебром, а всем вообще – восемнадцать тысяч рублей серебром на следующем основании: капитал восемнадцать тысяч рублей серебром предоставляемый мною им, Федору, Ивану и Николаю Смольяниновым, должен находится в торговле моей под их и моим распоряжением, но под моим непосредственным сохранением…»

Федор Иванович был старшим и получил больше денег, чем братья. Не исключено, что и активы отца в виде недвижимости были разделены не поровну.  Год спустя после смерти отца, то есть в 1865 году, Федор Иванович начинает дело, до этого невиданное не только в Муроме, но и в России. Он построил в Астрахани завод для получения смазочных масел из нефтяных остатков бакинской и челекенской нефти, доставлявшейся по Каспийскому морю. Успех предприятия превзошел все ожидания, и в 1867 году Смольянинов решает перевести завод в центральную часть России, поближе к Мурому – в село Коржавино (всего 7 км от уездного города).

Первоначально Смолянинов надеялся создать для своего производства собственную сырьевую базу и даже взял в аренду нефтеносные земли на правом берегу Волги. Однако две пробуренные им скважины (глубиной 17 м и 23,6 м), достигнув нефтяного известняка, так и не смогли преодолеть эту твердую породу. Пришлось вернуться к закупкам бакинской нефти. Завод Смольянинова преуспевал. В 1872 году было получено 328 т керосина, 164 т масла и 82 т «мылонафта». Оборудование предприятия состояло из двух паровых котлов, семи железных перегонных аппаратов (вмещавших по 0,98 т нефти), и трех чугунных (по 1,3 т), одного чугунного очистительного котла с мешалками, одного железного чана и двух чугунных. На заводе купца Смолянинова получали лучшие сорта смазочных масел – веретенного, машинного, цилиндрового – а также сажу, вар, кокс и побочный продукт – тяжелый керосин. Рабочих на заводе было около 200 человек. В эти годы и строится этот прекрасный дом по бывшей Касимовской.

Однако очень скоро дела у Смольянинова пошли плохо. Первой подножкой стало отсутствие достаточных средств для расширения производства. Новый особняк был заложен хозяином в 1870-х годах в Костромском-Ярославском поземельном банке за 16 тысяч рублей серебром. Затем много крови промышленнику попортил Департамент неокладных сборов, где Смольянинов вынужден был доказывать, что продукты, получаемые на заводе, использующем в качестве сырья мазут, не должны облагаться акцизом, так как он уже был уплачен с нефти. Наконец, не обошли стороной его предприятие и стихийные бедствия, особенно пожары. После каждого из них завод восстанавливался, но при этом постоянно сужались размеры производства, возникали серьезные проблемы с реализацией готовой продукции. И все же главное сражение, которое муромский пионер проиграл – конкурентную борьбу. В селе Сормово Балахнинского уезда соседней Нижегородской губернии поднял голосу завод Виктора Рогозина с новым оборудованием, легкой логистикой сырья и сбытом. Гигант процветал, а производство под Муромом загибалось, уступая даже в качестве продукции.

Выкупить у банка свой дом-красавец Смольянинов уже не смог. В 1880 году банк продал особняк земству, которое использовало его под размещение управы. Что при этом ощущал хозяин дома, построивший его как знак успеха и состояния,  мы не узнаем. В 1903 году Федор Иванович скончался, будучи в возрасте 89 лет и вполне осознавая свою катастрофу. В этом году коллектив на предприятии состоял всего из 12 человек. Дело попытался взять в свои руки сын Петр Федорович, но успеха он не добился – сормовские и ярославские переработчики крепко держали рынок масел за собой. В 1912 году смольяниновское предприятие с 45-летней историей было закрыто.  Словно отдавая последнюю дань основателю, оставшиеся 7 рабочих выработали последнюю продукцию, после чего ворота завода навсегда закрыли на замок.

Жаль, что не удалось найти фотографии Смольяниновых. Хотелось бы увидеть лицо этого первооткрывателя, история которого остается неизвестной для прогуливающихся по Мурому. Неизвестна и дальнейшая судьба членов семьи, но на память у города этот прекрасный дом.

Улица Льва Толстого, бывшая Касимовская, дом №27 – дом Русакова

Дом построен в 1890 году, но о семье Русаковых хочется рассказать хотя бы еще на одно поколение старше.  В этой семье все началось вот с этого молодого мещанина Василия Михайловича.

В юности начал службу писцом в городском магистрате Мурома и быстро поднимался по карьерной лестнице: архивариус, повытчик гражданских и уголовных дел, приходо-расходчик, маклер, секретарь городского магистрата, казначей попечительного комитета о тюрьмах. Эта должность уже давала понимание о перспективах, и Василий Михайлович женился в 1841 году женился на девице Федосье Григорьевне Федоровской.

В дальнейшем все, как и должно было быть: супруга рожала детей – пятерых дочерей и одного сына-наследника, а Русаков продолжил идти по карьерной лестнице, получал медали, записался в муромское купечество. Жила семья неподалеку от  Окского парка, но уже в 1880-е годы перебирается на Касимовскую. Пиком карьеры Василия Михайловича, ставшего купцом первой гильдии и потомственным почетным гражданином, было избрание его городским головой Мурома (1888-1891). Ему тогда было уже 74 года.

Единственный сын и наследник главы города – Сергей Васильевич Русаков (1862- 1912) имел большую семью, повседневная жизнь которой описана в дневнике его сына Георгия.

Например, из этих записок мы узнаем, что это поколение Русаковых проживало на Касимовской улице в большом собственном доме с надворными строениями, где размещалось немалое хозяйство, в том числе и домашние животные: лошади, коровы, свиньи. Деревянный дом был построен в 1890 году с элементами стиля модерн.

Семья была большая и дружная. Отец – Сергей Васильевич Русаков жил не только с доходов от своих капиталов, но был известным и уважаемым нотариусом в Муроме. Мать Любовь Ефимовна, урожденная Шестакова, занималась домашним хозяйством и воспитанием детей, которых было шестеро: Елена, Анна, Василий (в честь деда!), Федосья (в честь бабки!), Георгий, Борис. Все дети Русаковых получили высшее образование, обучались в разных городах и вели оживленную переписку с родителями и между собой.

Записи Георгия сообщают, что у всех членов семьи были свои комнаты, а также столовая и зал. Приведу записи, которые содержат разные бытовые подробности, освещающие домашний уклад семьи: «У нас дома началась великая революция – уборка. Сегодня убрали мамину комнату, столовую и нашу. По случаю, что в столовой убирали, чай пили в зале» или «Закололи вчера  свинью. Поэтому сегодня были за обедом и ужином сосиски, которые приготовил повар – Панька грязной». Интересна запись, сообщающая о том, что в доме, по-видимому, существовал режим, а прием пищи был в строго определенное время: «Сегодня утром мы, мальчики, встали поздно, а самовар убрали, так что мы ругались из-за него».

В доме почти ежедневно были гости: многочисленные родственники, друзья, знакомые. Во всяком случае, не было ни одного дня, чтобы кто-нибудь не посетил Русаковых. Кстати, сохранилось описание Рождества в доме Русаковых в конце XIX века. Очень интересно!

«22 декабря: Приезжала бабушка и сердилась, что мы едим скоромное. Сегодня ели все постное, чему я очень недоволен.

24 декабря. Мама купила елку, и вечером ее украшали. Поехали кататься и катались долго с приключениями. Леля вывалилась  из саней в снег.

25 декабря. Рождество Христово. Утром папа, мама, Леля и Анюта и Вася ходили к заутрене и к ранней обедне, а остальные к поздней. Приходили вознесенские певчие. Приходили музыканты и пели Марсельезу. Были визитеры, поздравители, славильщики и священники.

26 декабря. Визиты делали мужчины. Вечером сегодня лотерея в пользу приюта. Мы ходили все, кроме мамы. Выиграли мало. Я всех больше: копилка-свинка, накрышка на чайник и перочинный ножик.

27 декабря. Визиты делали дамы.

30 декабря. Собираемся в маскарад. Начали приготовлять костюмы.

31 декабря. Анюта переменила костюм. Из «зимы» стала «ночью».

1 января. Сегодня ездили в маскарад. Анюта взяла первый приз.

2 января. У нас третий спектакль «Женитьба Мордоплюева».

3 января. Девочки, папа и Вася ездили в маскарад в Общественный клуб».

Особо хочется упомянуть внука Русакова, названного в честь замечательного деда Василия Михайловича и выросшего в этом доме. Его любимым увлечением была охота, но не как поход за добычей, а за получением остроты ощущений. Наверняка не зря Василий Сергеевич (1889 – 1923) стал летчиком-испытателем. Он погиб в возрасте 34 лет при испытании самолета.